КАПИТАН ГВАРДЕЙСКОГО ЭКИПАЖА

Юноши скрестили рапиры. Поединок начался. Стройный белокурый парнишка обрушивал удар за ударом на бронзового от загара мальчугана с кривыми ногами кавалериста. Каждый меткий удар клинка вызывал бурю восторга у зрителей. Схватка длилась долго. Временами казалось, что белокурый уже близок к победе. Но его партнер ловко уходил от последнего удара и сам начинал теснить противника. Вот он прижал белокурого к дощатому забору и занес руку. Но в это мгновенье тот сделал отчаянный выпад вперед и острие его шпаги коснулось груди «кавалериста».

— Хватит, довольно, - зашумели ребята.— Валентин победил, это ясно.

— «Клянусь честью гасконца, мы кончим не раньше, чем я убью этого труса!»›— продекламировал фразу из «Трех мушкетеров» белобрысый Валентин.

С серьезным видом он вытер о полу старенького пиджачка деревянный клинок и продел его за узкий пояс полотняной рубахи.

— Сударь, сегодня вечером мы встретимся вновь,— обратился он к обескураженному поражением Мише Лебедеву. И, нахлобучив фуражку, доморощенный д’Артаньян удалился с поля сражения.

Валентин не расставался ни со шпагой, ни с Дюма. Они сопутствовали ему в школе в пионерском отряде, дома и на улице. Из кармана его пиджачка вечно высовывалась, толстая книжка в светлосинем переплете с золотым тиснением. Он знал из нее наизусть целые страницы. С друзьями он говорил только изысканным языком д’Артаньяна. Казалось, весь он жил в мире героев Дюма.

Но это только казалось. Валентину Старикову рано пришлось познать трудовую жизнь. Он был еще совсем мальчиком, когда умер отец. Четверо братьев были еще меньше его. Мать из сил выбивалась, чтобы прокормить семью. Валентин понимал это. Заботы матери были близки его чуткому сердцу. Зимой он прилежно учился в школе, но с первыми лучами весеннего солнца уходил на заработки.

Тяжело было целый день стоять в холодном сарае и перемешивать сырую, липкую землю, посыпая ее искусственными удобрениями. Зато какая радость была принести домой в конце месяца целую стопку денег! Кассир сельскохозяйственной опытной станции был большим психологом: вместо одной тридцатирублевой бумажки он выдавал юному рабочему тридцать желтых потертых рублевиков.

И все лето, пока сверстники Валентина проводили долгие дни на Каме или в лесу, он ухаживал за посевами, тщательно взвешивал дистиллированную воду и поливал ее каждую банку с опытным растением.

В те немногие часы отдыха, что выпадали на его долю, он отдавался природе. Валентин любил лес, ночную рыбалку. Он увлекался речным спортом. Каждую свободную минуту он готов был отдать парусной яхте. Речная гладь влекла его и втайне он тосковал по морю, которого никогда не видал.

Когда мечты одолевали его, он садился за мольберт мольберт и принимался копировать маслом морские пейзажи. В душе Валентин был страстным художником. Стены его комнаты и сейчас увешаны сделанными им копиями. Здесь и знаменитая «Березовая роща» Куинджи, и левитановская «У омута», и шишкинский «Лес». Мать героя Ирина Николаевна сохранила все в таком виде, как было при Валентине, когда он был дома.

Путь будущего героя-подводника к его профессии не был прямым. Сначала он поступает в железнодорожное училище и становится кузнецом. Тяжелая работа никогда не страшила его. С гордостью Валентин показывал друзьям, как крепнут его мускулы.

По утрам в одних трусиках он делал гимнастику, обтирался холодной водой и бежал на Пермский паровозоремонтный завод. Друзья по кузнице любили его за трудолюбие и сноровку, за силу и мастерство. То, что выходило из рук Старикова, всегда получало отличную оценку. А после рабочего дня он шел на спортивную площадку и проделывал самые замысловатые трюки на турнике и трапеции, на параллельных брусьях и кольцах. Мысль о море и туг не оставляла его.

— Моряк,—говорил он,—должен быть сильным и ловким.

Как-то так вышло, что его призвали в морское училище. Это всем показалось естественным. И когда года через два, он приехал из Ленинграда в отпуск, морской бушлат и бескозырка сидели на нем так ладно, точно морскую форму он носил уже много лет. Он много и охотно рассказывал о своей новой профессии. Валентин стал подводником и было ясно, что теперь ничто не заставит его покинуть море.

— Тяжелая, как у кузнеца работа,—признавался он, — но чертовски интересная.

Перед собеседниками вставали картины суровых будней подводников — штормы осенней Балтики, многодневные походы в открытом море. Валентин умел увлекательно рассказывать о них. Лишний день, проведенный на берегу, был ему в тягость. Он никогда не мог «досидеть» дома свой отпуск и первым появлялся в пустых еще стенах училища.

Потом пошли годы, когда Валентин мало давал знать о себе. Но это не были годы бездействия. Это был период пробы сил, первых самостоятельных шагов. В дни короткой схватки с белофиннами Валентин Стариков показал себя храбрым бойцом и умелым командиром. Его подводная лодка |совершила не один смелый рейд, спустила на дно не одно неприятельское судно.

Но расцвета сил капитан-лейтенант Стариков достиг только сейчас, в великой отечественной войне. Подводная лодка, «М-171», которую командир ласково называет «Малютка», неделями не заходила на свою базу. Долгие дни и ночи она бороздила просторы моря, искала встречи с врагом и находила его. Из встреч с противником, как и в юные годы, победителем выходил Стариков. Вражеский транспорт отправлялся на дно. Стариковцы вращались невредимыми.

Берлинские брехуны из банды Геббельса не раз объявляли «Малютку» потопленной. Но всякий раз она без единого изъяна возвращалась на базу. Друзья Старикова в шутку требовали от него пропуск «с того света».

— Пропуск на тот свет мы немцам дали, отшучивался Валентин, — а с того света им ни по какому пропуску не вернуться.

О нем заговорила иностранная печать. Англичане, американцы восхищались подвигами советского морского «асса». Это приводило в бешенство немцев. Американцы подарили Старикову большие золотые часы. В ответ он отправил на дно еще несколько фашистских транспортов.

Не раз попадала «Малютка» в ловушку, в стальные фашистские сети, не раз ее судьба казалась решенной. Но никогда капитан Стариков не терял самообладания. Точный расчет и смелость помогали ему выйти из любого положения.

Однажды, потопив крупный немецкий транспорт, лодка попала в стальные сети. Вражеский сторожовик стал забрасывать ее глубинными бомбами. Стариков приказал выключить свет и все механизмы. «Пусть думают, что мы потоплены». Но оставаться долго в ловушке нельзя, и капитан принимает смелое решение: всплыть на поверхность. Стариков готов готов был на все. «Если лодка будет окружена, — предупредил он инженера, — взрывайте артиллерийский склад. Пусть мы взлетим на воздух — лучше смерть в бою, чем позорный плен»

Лодка всплыла и открыла огонь по врагу. Не ожидавшие такой дерзости фашисты растерялись. Когда они пришли в себя, «Малютка» уже была в безопасности.

Детские мечты Валентина, сбылись. Он совершает ратные подвиги, о которых грезил когда-то, фехтуя деревянной рапирой. Но от пустого задора д’Артаньяна в нем нс осталось и следа. Глубокое чувство руководит им в боях.

«Не для своей личной славы я топлю фашистские транспорты, не для этого готов жертвовать собой, — пишет он родным. — Я делаю это ради нашей великой Родины, ради моей дорогой дочери Светланы и миллионов таких, как она. Пусть они растут, не зная, что такое фашизм. Ради этого не жаль жизни».

И родные понимают его. У Валентина хорошая, боевая семья. Брат его, Борис, находится, на Карельском участке фронта. Другой, Анатолий, получивший боевой опыт на полях дружественной Советскому Союзу Монгольской Народной Республики, сражается теперь с немецкими оккупантами на Западном фронте. Самый молодой, Юрий, учится в Молотовском ремесленном училище № 4. Во всем он повторяет старшего. брата. Как и Валентин, своим трудом помогает семье, как и он, в свободное время сражается с ребятами на рапирах и втайне помышляет о военной карьере...

Правительство высоко оценило заслуги Валентина Старикова Ему присвоено звание Героя Советского Союза. Экипаж лодки «М-171» стал гвардейским.

Сейчас «Малютка» в боевом походе. И если мы услышим от немцев, что они опять ее «потопили», мы будем знать: лодка Старикова снова нанесла врагу мастерской гвардейский удар.

М. Гуревич