Анкарский судебный произвол

Корнилов и Павлов приговорены к 16 годам 8 мес. тюрьмы

Анкара. 23 декабря. (ТАСС). (Задержано доставкой). Анкарский суд сегодня закончил вторичное разбирательство дела о «покушении» на Папена. Суд вынес следующий приговор: Корнилов и Павлов, ранее приговоренные тем же судом к 20 годам тюрьмы каждый, осуждаются на 16 лет и 8 месяцев тюремного заключения. Суд объявил, что и этот приговор, независимо от его обжалования осужденными, будет снова разбираться в кассационной инстанции. Абдурахман и Сулейман приговорены к 10 годам тюремного заключения каждый. Приговор в отношения Корнилова и Павлова принят судьями большинством голосов, а приговор в отношении Абдурахмана и Сулеймана — единогласно.

Оглашению приговора предшествовало судебное заседание, на котором Сулейман снова попросил суд дать ему переводчика с тем, чтобы он мог в своей защитительной речи «рассказать всю правду». В ответ председатель суда приказал секретарю суда, запротоколировать, что Сулейман «отказался» от защитительной речи. Суд огласил далее заявление Павлова, в котором указывается на полную необоснованность утверждения заместителя прокурора Бора о том, будто разоблачительное заявление Сулеймана вызвано «влиянием Павлова и Корнилова», тогда как в действительности всякий контакт между ними и Сулейманом был невозможен, ввиду особых мер надзора, принятых в тюрьме по указанию того же Бора.

После оглашения этого заявления Павлов выступил с защитительной речью, в которой подчеркнул как одну из особенностей анкарского процесса, что на нем не установлен даже самый факт преступления, в котором обвиняются подсудимые. В деле нет никаких доказательств того, что взрыв на бульваре Ататюрка был покушением против кого бы то ни было и в частности против Папена. Подводя итоги второму судебному разбирательству, Павлов заявляет: «Несмотря на то, что все наши ходатайства, были отклонены, а указанные нами свидетели не допрошены, можно считать установленным, что, во-первых, вне всякого сомнения, взрыв на бульваре Ататюрка, был не покушением, а инсценировкой покушения; во-вторых, что Корнилов и я не были знакомы с Сулейманом, Абдурахманом и их друзьями, никогда с ними не встречались и что мы совершенно непричастны к взрыву на бульваре Ататюрка; в-третьих, что первоначальные показания Сулеймана были оговором по наущению Абдурахмана и что эти показания вымогались путем пыток и насилий; в-четвертых, что Абдурахман является агентом германской разведки—гестапо, а все его показания—клеветой: в-пятых, что все утверждения Корнилова и Павлова с первого дня возникновения этого дела были правдивы и преследовали лишь одну цель—установления истины». В заключение Павлов снова заявляет о своей полной невиновности и настаивает на своим оправдании.

Корнилов в своей защитительной речи назвал все дело о «покушении» результатом грязной и гнусной провокации гестапо. Корнилов напоминает, что даже член суда Баирамоглу в своем особом мнении по поводу первого приговора констатировал, что ни Абдурахман, ни Сулейман ничего не говорят о якобы имевшемся намерении совершить покушение на Папена. Сулейман вообще заявил, что все его показания были ложными. Ни один из свидетелей не говорил о том, что взрыв был покутавниом.

Таким образом, ни обвиняемые, ни свидетели и вообще никто, кроме представителей обвинения, не говорят о том, что речь шла якобы о «покушении» на германского посла. Напоминая далее о сделанном Сулейманом важном заявлении, что он видел Омера после взрыва и может это доказать, Корнилов говорят: «Вы можете не верить Сулейману, но обязаны проверить его слова. Вы не имеете права просто отмахиваться от заявлений этого человека о том, что его били, пытали, 6 суток не давали пить и спать, что таким путем его вынудили давать ложные показания и оговорить Павлова и Корнилова и что он может все это доказать. Эти слова. произнесены при судьях и при публике, их слышали все в этом зале и далеко за пределами его».

Заканчивая свою речь и требуя своего оправдания ввиду своей невиновности, Корнилов, обращаясь к судьям, рекомендует им оглянуться на всю неприглядную картину дикарского процесса: «Вы увидите,—говорит он, — десятки процессуальных нарушений, не подписанные фиктивные протоколы допроса, вы увидите белые нитки, которых не успели обрубить, и упрямые факты, которых не хотели фиксировать, вы увидите они деталей и экспертов, которых не хотели выслушать, хотя этого требует закон, но показания которых были бы невыгодны для обвинителей. Вы услышите вопли Сулеймана, которого избивали, чтобы вынудить у него ложные показания против невиновных людей,—и вы. поймете, как вас обманывают и хотят сделать тупым орудием гнусной гестаповской провокаций».

Как и на прошлом судебном заседании, председатель суда сначала константировал неявку «адвоката» Карачая и снова объявил, что не получил подтверждения его восстановления в правах адвоката, но затем, когда тот появился в зале, председатель суда не только разрешил ему присутствовать, во даже дал слово для защитительной речи.

Однако, вместо речи в пользу своего подзащитного Абдурахмана, Карачай попытался снова нападать на Павлова и Корнилова. Председатель суда перебил его и резко сказал: «Слушай, что ты лезешь не в свое дело, ты защищай Абдурахмана». Не унимаясь, Карачай пытался снова оскорблять Павлова и Корнилова и только, когда председатель категорически предложил ему перейти, наконец, к защите Абдурахмана, Калачей под общий смех зала заявил: «Я прошу суд оправдать Абдурахмана и превратить его из обвиняемого в свидетеля».

После полуторачасового совещания суд объявил свой приговор, в котором снижение наказания в отношении Павлова и Корнилова мотивируется тем, что Омер, якобы убитый при взрыве, «сам питал чувства ненависти к оккупантам Югославии и поэтому не нуждался в подстрекательстве».

Ни прокурор, ни суд не только не пошли по пути установления истины, а не выполняли даже всех требований кассационного суда, не вызвали ряда свидетелей, продолжали нарушать процессуальные нормы и требования турецких законов. Таким образом, вместо исправления допущенной грубой судебной ошибки, анкарский суд повторил ее и предпочел продолжить всю недостойную возню вокруг так называемого «покушения».