КОМАНДИР ОРУДИЯ КУВАНДЫК ХАМИТОВ
ДЕЙСТВУЮЩАЯ, АРМИЯ, 25 Июля. (Спецкорр. ТАСС). На рассвете батарея заняла новые позиции. Холодный туман тлел под лучами еще слабого солнца. На огромных зеленых стволах дальнобойных орудий блестела роса. Сеть, унизанная зелеными искусственными кустами, прикрывала ее от воздушного разведчика. И трудно было представить, что несколько минут назад на эту опушку вползли могучие тракторы, впряженные в многотонные тяжелые орудия.
...Залп. Обожженные ветви закачались. Горячая сталь снарядов бешено промчалась над лесом, над болотом, над рекой, промчалась немало километров и внезапно с чистого неба гневно обрушилась на группирующиеся фашистские танки.
Танки ринулись врассыпную.
Еще несколько выстрелов—и наступила тишина.
Танки притаились в прикрытиях, а вскоре снова стали занимать исходное положение. Но стоило заворчать моторам, как снова из ясного неба посыпались тяжкие, всеуничтожающие снаряды.
И так продолжалось день и ночь. Невидимая батарея через леса, горы, болота била фашистскую колонну.
Советские артиллеристы-наблюдатели умеют выслеживать врага не только зорким глазом, но и чутким ухом. Рокот фашистских моторов стал ориентиром, а батарея била по ним словно прямой наводкой.
Вражеская артиллерия открыла шквальный огонь по советской батарее. В воздух летели кусты, кочки. Секунды—и советская батарея переносит огонь. В воздух с вражеской стороны полетели разбитые колеса орудий, взорвавшийся снарядом ящик.
Когда грозным голосом говорит советская артиллерия, враг должен замолчать. Так и было. Тогда фашистское командование решило атаковать батарею. Тяжелые танки, за ними легкие, потом броневики и мотоциклисты, 4 эшелона бросились на советскую батарею. Командир орудия Кувандык Хамитов влез на дерево и, ведя оттуда о наблюдение, отдавал команду. Пулеметные очереди стригли ветки с дерева.
Батарея била прямой наводкой по танкам.
Из проломанного головного танка вырвалось черное пламя, и танк завертелся на одной гусенице, затем лопнула стальная его скорлупа, и оттуда вывалился на землю офицер.
Танки стреляли по батарее, но не могли с хода поразить ее. Остановиться для прицела—значило погибнуть, и фашисты бросили вперед мотоциклистов.
От зажигательной пули на батарее загорелись заряды. Еще секунда—и катастрофа стала бы неминуемой. Но сержант Хамитов брезентом сбил пламя. С обожженными руками он снова забрался на дерево и приказал бить шрапнелью, корректируя огонь.
Фашистская пехота приблизилась к командному пункту у батареи. Хамитов оставил двух человек у орудия, а сам бросился на выручку с бойцами к командиру. Советский штык в близком бою вселяет ужас врагу. И солдаты бежали, зажав подмышки автоматы и стреляя назад. Красноармейцы настигали и кололи врага.
Атака была отбита. Искалеченные вражеские танки валялись в лощине.
Батарея заняла новую позицию. Орудия приведены в порядок. Площадка подготовлена, и командир Хамитов, пользуясь перерывом, собрал возле орудия расчет и начал обсуждать результаты боя. Но не количество подбитых вражеских подсчитывал он в эти короткие минуты отдыха.
Оказывается, Хамитов с дерева не только корректировал огонь и вел наблюдение за врагом, но и следил за работой своего расчета. И теперь он разбирал работу каждого бойца, как командир и учитель.
Учиться в бою можно и нужно. Хамитов доказал это, потому что с каждым новым залпом его орудие бьет точнее, быстрее и лучше. А расчет его работает в бою хладнокровно, как на инспекторских стрельбах.
В. КОЖЕВНИКОВ.