МАСТЕР — ОРГАНИЗАТОР СОРЕВНОВАНИЯ
ДВА МАСТЕРАМ — ДВА СТИЛЯ
Проходя мимо длинной вереницы станков, наш спутник на минуту задержался и, указывая куда-то в сторону, сказал:
— Вон там «владения» мастера Алексеева. Это — настоящий мастер, глубоко знающий дело человек. За его работу фронт всегда скажет саасибо.
В тот день нам рассказали и о мастере Терентьеве:
— Михаил Васильевич — тоже знающий дело человек, ничего не скажешь. Но это прямо-таки полный контраст Алексееву. Стиль у него какой-то примитивный, отсталый. Очень уж несобранный, суетливый руководитель, плохо везет свою группу.
...Они оба работают в цехе, где начальником тов. Мюрат, оба поставлены в одинаково хорошие условия, оба являются старшими мастерами. Ни тот, ни другой не может пожаловаться на плохое обеспечение материалами, инструментами, на кадры. Но какая огромная разница, в стиле и результатах их работы. Группа мастера Алексеева ежемесячно перевыполняет задания. В мае ее показатель — 122 процента, в июне, при повышенной программе,—107. Сейчас она идет выше графика на 10 процентов, сдавая продукцию со стопроцентной комплектностью.
Иная картина у Терентьева. Группа его редко входит в график, показатели ее лихорадочны и неустойчивы. Труд организован плохо. И дело совсем не в случайном «невезении».
...Рано утром, задолго до гудка, появляется Михаил Сергеевич Алексеев в цехе. Мастер любит заранее проверить готовность «к бою». Он следит за передачей смены подчиненных ему мастеров. Если ночью были допущены дефекты, Алексеев не откладывает дела в долгий ящик, а сам берется за просмотр технологии, инструмента, которым работали, и пока не узнает причины, не успокоится. А потом—на очереди график. Михаил Сергеевич знает, что график определяет темп работы его группы. Этот темп не будет быстрым и ровным, если в графике допущены ошибки, которые могут задержать обработку той или иной детали.
Хорошо разбираясь в технологии, изучив до тонкостей все явные и скрытые стороны производственного процесса, Алексеев постоянно вооружает свой коллектив передовым стахановским опытом, помогает людям успешно выполнять самые ответственные задания.
— Раз мы участники соревнования,—заявляет он мастерам,— значит надо,чтобы вдвойне работала наша смекалка, острей было наше производственное чутье, а сил надо тратить столько, сколько фронт требует и сердце подсказывает.
О сказанном и порученном мастер не забывает. «Контролировать и еще раз требовать —от этого вреда человеку не будет,—говорит он,—а делу большая выгода». В то же время Михаил Сергеевич сделает все, чтобы человека не «заели» трудности, поможет ему достичь высокой выработки. На обработке одной из сложных деталей, где больше 100 операций, шел громадный брак. Деталь поступала в недостаточном количестве, и это очень задерживало монтаж.
— Так мы можем и с обязательствами провалиться, — заметил мастер.— Вы подумайте, какие киты работают: револьверщица Епифанова, мастера Егоров и Лебедев, а результаты — хуже быть не может. Словом, ждать нельзя.
Алексеев изменил базу обработки детали, переведя операцию с револьверного на расточный станок. И людям стало радостно. Брак исчез, ликвидировались всякие неточности обработки. Деталь выпускается по графику, в нужном количестве. Операцию же перестали считать сложной, она не является больше «монополией» опытных, высокоразрядных рабочих. С нею легко справляются и ремесленник Сарпачев, и «середняк» Соломатин.
Так работает старший мастер Алексеев, подлинный вожак соревнования, инициативный командир группы, который за кучей многих дел никогда не забывает своей главной роли—организатора производственного процесса, педагога стахановского мастерства.
...У мастера Терентьева был горячий день. Такие чаще всего. На шее «висело» ответственное фронтовое задание... Но работу «резала» одна из деталей. Мастер знал, что делаль, но в бесполезной суетне прошло все время.
— Не получилось стройного рабочего дня, — признавался он сам.
Как-то повелось у этого мастера, что никогда не успевает он взяться за основное и, как говорят в цехе, отступает от своей генеральной линии. Он редко продумывает до конца прекрасные организационные мероприятия.
— Если сказать начистоту, — говорит начальник цеха тов. Мюрат,—то создается впечатление, что Терентьев бегает от наиболее важных и близких ему вопросов организации производственного процесса, тратя все время на беготню или занятия, подчас несвойственные ему.
Как ни странно, но это действительно так. Однажды в группе не клеилось с какой-то операцией. Вместо того, чтобы изучить причины и дать четкие указания подчиненным мастерам или установщику, Терентьев сам бегал в кладовую за инструментом, сам настраивал станок, хотя могли бы и должны были это сделать другие. Иногда мастер подолгу ходит с каким-нибудь шаблоном, который требуется заменить другим, ходит к технологам, в инструментальную кладовую.
Два месяца назад Терентьеву стало известно, что его группа получит для освоения и выпуска новую деталь. Мастер хорошо знал, какая это будет деталь. В его распоряжении было много времени. Казалось, следовало проверить и подготовить необходимый инструмент, собрать его в определенные операционные ячейки. Можно и нужно было бы опробовать заранее головные партии деталей, чтобы люди получили предварительные навыки и с первых же дней могли потом выполнять задания. Ничего этого не сделал мастер Терентьев. «Не нашел времени». Суетился, бегал, выполнял много бесполезной работы. Не любит мастер смотреть в завтрашний день, привык откладывать все до последней минуты, — авось пронесет, авось вытянет. Деталь стала «душить» цех. И это единственная деталь по цеху тов. Мюрат, которая держит монтаж. Желая наверстать упущенное, Терентьев начинает теперь штурмовать. И в этом лишний раз сказывается стиль его работы, столь отличной от стиля Алексеева.
Бор. СТЕРН.
Н-ский завод,