ЛЮДИ ВОЕННОГО УРАЛА

Братья Чуприяновы

Вместе им уже давно минуло сто. Их детство, отрочество и юность прошли в труде—на одном месте, в одном депо. Вместе их - застала и старость. Она пришла незаметно, не спеша. И, может быть братья уступили бы годам, сняв совсем промасленные спецовки. Можно бы радостно и спокойно коротать летние вечера в деповском садике, прислушиваясь к таким родным и понятным трелям локомотивов.

Да, так бы оно и было бы, если бы в нашу родную страну не сорвалась война. И сюда, в далекий город на Урале, с первого же дня донеслось ее дыхание. Война отогнала старость. Чуприяновы почувствовали, как рождается в них огромная ненависть к врагу, как вновь наливаются силой мускулы.

— Что же, поклепаем еще маленько?—предложил один из братьев.

— Поклепаем, Федор, обязательно. Так поклепаем, чтобы немецкий разбойник вовек нашу заклепку помнил.

В широко открытые двери депо медленно подходят паровозы. Они еще попыхивают, дышат, но это ужо не боеспособные машины. Депо походит на госпиталь, где залечивают раны, производят то легкие, то весьма сложные операции и так же, как в госпитале, здесь много хороших врачей, влюбленных в свое дело, умеющих лечить быстро, радикально, надежно.

Такими специалистами являются и Чуприяновы — коренные уральцы, старые рабочие-кадровики. Десятки лет назад они унаследовали от своих учителей мастеров честное отношение к делу, дисциплину в труде, большую любовь к транспорту, к своей родине.

Когда началась война, котельщики загорелись великим гневом против немцев. Вся жизнь Чуприяновых, все помыслы свелись теперь лишь к одному—не жалеть своих сил для быстрейшего разгрома врага.

Какую бы работу ни поручили котельщикам, легко или трудно ее выполнять, на открытом воздухе или в неостывшей топке,— они работают с необычайной энергией и большим вдохновением.

Однажды при производстве маневровой работы на паровозе лопнула дымогарная труба. Чтобы начать ремонт, необходимо было ждать пока остынет топка. Но это могло нарушить график, затормозить движение грузов. Иван Александрович подумал немного и обратился к брату:

— Думало, не будем ждать, а начнем сразу.

И как бы к слову добавил:

— От Николая письма все нет, уже восьмой месяц пошел...

Напоминание о любимом сыне и племяннике, о храбром летчике-истребителе, от которого так долго нет вестей, сразу как-то уменьшило трудность предстоящей работы. Казалось, что именно от этого, от их работы, от быстрого ремонта паровоза зависит ответ летчика Николая Чуприянова.

И котельщики полезли в топку. Там было жарко и душно. Глаза застилал пот, к телу прилипала холщовая спецовка, но Чуприяновы не отступали. С какой-то яростью они клепали, пригоняли, стучали молотками. И когда через два часа явился мастер, чтобы проверить, как идет остывание топки, ему навстречу показались котельщики.

— Вы что, в горячей топке работали?—удивился тот.

Братья могли бы сказать мастеру, о чем они думали, когда находились в топке, что помогало им там удержаться, но говорить не хотелось. Федор молчал, а Иван устало ответил:

— Чего тут особенного. Мы, ведь, понимаем, что такое маневровый паровоз.

Еще больший подвиг совершил отец фронтовика тов. Чуприянов в другой раз. На паровозе 708 43 лопнула тяга колосникового привода. Колосники остались в открытом положении и поэтому из топки в поддувало вываливался огонь. Чтобы получить возможность поднять пар нужно было быстро отремонтировать колосники, но для этого требовалось потушить паровоз.

— Не обязательно, — заявил Иван Александрович,—да и не хорошо в такое ответственное время выводить из строя машину на много часов

И советский патриот полез в поддувало. Его сразу же со всех сторон обдало палящим жаром. На лицо и руки падали огненные брызги, затлелась одежда. Но ничто не могло заставить котельщика отступить. Он работал, несмотря на наступавший огонь, забыв об отдыхе, о боли. Лишь когда колосники были приведены в полную исправность Чуприянов оставил машину.

А сколько еще доблестных трудовых подвигов, таких же красивых и таких же будничных, совершают ежедневно братья Чуприяновы!

— В нашем депо,—рассказывает мастер котельной Петр Ильич Попов, — много хороших стахановцев, но таких, как Чуприяновы, правду сказать, пожалуй, нет. Это прямо золотые работники.

* * *

Недавно нам довелось побывать в гостях у Чуприяновых. Иван Александрович в черной косоворотке, чисто выбритый и причесанный, резко отличался от того котельщика, которого я видел в депо. Перед нами стоял худощавый человек, низенького роста, с короткими руками.

Разговорились. Я спросил хозяина, не тяжело ли ему работать.

— Как не тяжело? Бывает и устаешь маленько, так ведь мы— железнодорожники, у нас своя, особая честь.

— Какая же это честь, позвольте спросить?

— А вот, обратите внимание, никого не называют родными братьями Красной Армии, а нас— железнодорожников, называют. В это дело только вдуматься надо и сердцем почувствовать. А еще взять другое: зачем, по вашему, на дорогах военное положение ввели? Чтобы лодырей подтянуть? Это, конечно, само собой. Но тут и другое есть. Товарищ Сталин оказал нам — железнодорожникам большую честь, введя такой же порядок, как и в армии. Поняли теперь?

В маленьком уральском депо работают эти замечательные советские люди, бойцы труда, которые не успокоятся, не положат инструмента до тех поо, пока не будет побежден проклятый немец.

В. БАКШТ.

Депо Усольская.