Выступление Черчилля в палате общин

ЛОНДОН, 8 июня. (ТАСС). Агентство Рейтер перелает, что Черчилль впервые после своей последней поездки в Вашингтон и в Северную Африку выстелил с речью в палате общин. Черчилль был встречен длительными аплодисментами.

Касаясь своей встречи с Рузвельтом, Черчилль заявил:

«Посоветовавшись с президентом, я счел необходимым в начале мая отправиться, вместе с нашими руководителями генеральных штабов и с очень большой группой офицеров и секретарей, числом почти в 100 человек, в третий раз в Вашингтон с тем, чтобы рассмотреть и оценить с обшей точки зрения успех в Тунисе, в то время уже полностью определившийся, и чтобы извлечь из него максимально возможную выгоду. В Вашингтоне английским и американским лидерам был раз’яснен во всем об’еме ход мировой войны, над которой начал заниматься благостный свет победы. Мы доказали, что можем работать согласованно. Мы доказали, что можем справиться с катастрофой. Нам остается еще доказать, что мы можем оставаться на высоте и на уровне счастливых событий и быть достойными удачи. Возможно, что это окажется труднейшей из всех задач.

Не следует понимать так, что я пытаюсь дать хотя бы в общих чертах отчет о решениях, которые мы приняли. Единственное, что я могу сказать — это то, что мы сделали все, что было в наших силах. Между обоими правительствами достигнуто полное согласие по поводу будущих мероприятий. Между политиками и военными не было никаких разногласий, подобных тем, которые отмечались в прошлую войну и которые неизбежны ввиду об’ема втянутых в действия сил. Я не намерен предсказывать, что произойдет в будущем, а тем более в ближайшем будущем. Единственное, что я могу сказать — это то, что в течение этих двухнедельных бесед в Вашингтоне англо-американская политика, стратегия и экономика, явились предметом сосредоточенного изучения».

«После того, — продолжал Черчилль. — как, мы справились с нашей задачей в Вашингтоне, я счел своим долгом отправиться в Северную Африку, и я был крайне удовлетворен тем, что президент решил послать туда со мной руководителя армии и авиации Соединенных Штатов генерала Маршалла, человека в высшей степени; выдающегося по уму и характеру. Мы вместе совершили на самолете путь через Атлантику до Гибралтара и Алжира, для того, чтобы более конкретно и детально обсудить на месте проблемы Средиземноморского театра. Прибыв туда, мы в течение недели имели возможность в полной мере обсудить все вопросы с верховным главнокомандующим Эйзенхауэром, генералом Александером и другими представителями английского и американского верховного командования, специально занятыми выполнением планов, которые я могу наилучшим образом охарактеризовать, сказав, что они направлены к тому, чтобы применить к врагу силу в наиболее интенсивной и стремительной форме».

Черчилль дал высокую оценку английским, американским и французским войскам в Северной Африке, ставшим «мощнейшей и закаленной силой». «Это относится, — заявил Черчилль, — также к более многочисленным и более мощным войскам — английским, канадским и американским, которые сформированы или формируются в Соединенном Королевстве.

Совершенно очевидно, что приближаются исключительно сложный и рискованные комбинированные сухопутные и морские операции. Я не могу дать гарантии, так же, как я этого не делал и в прошлом, относительно того, что произойдет. Тем не менее, я надеюсь, что ни британский парламент, ни конгресс Соединенных Штатов не обманутся в своих войсках, будь то на Британских островах, или на побережье Африки. Во всяком случае, я могу заверить палату в том, что ни с английской, ни с американской стороны никакие эгоистическиемотивы не вклиниваются в общее дело. Остальное я должен предоставить действиям и ходу событий».

Далее Черчилль подвел итоги военной кампании в Тунисе. Союзники взяли в плен более 248 тысяч человек. Вместе с убитыми противник потерял в Тунисе приблизительно 300 тысяч человек.

Черчилль продолжал:

«Мы подготовлены даже к тому, чтобы выиграть эту войну в тяжелой борьбе, и если понадобится — в жестоких боях».

«Может случиться, — говорит Черчилль, — что преступные народы, вначале прославлявшие войну, будут восторгаться прелестями мира, еще до того, как она закончится. Во всяком случае, было бы, несомненно, справедливым, чтобы момент окончания войны определили по своему усмотрению не те люди, которые определили по своему усмотрению момент ее начала. (Аплодисменты). Все это замечания общего характера, но это не значит, что они не имеют конкретного значения. (Аплодисменты).

Я считал бы нужным дать ясно понять, что операциям на Европейском театре, теперь неизбежным отведено надлежащее место в общем плане войны.

Я очень сожалею, что мы не могли посоветоваться с маршалом Сталиным или с другими представителями нашего великого союзника — России, которая несет на себе тягчайшее бремя и приносит величайшие жертвы кровью и человеческими жизнями; но я могу заверить палату, что мысль о том, чтобы облегчить России часть лежащего на ней бремени, оказать более быструю и эффективную помощь Китаю и обеспечить большую степень безопасности нашим горячо любимым Австралии и Новой Зеландии, ни на один миг не покидала нас и занимала свое место в поставленных нами целях».

Указав на особенности различных театров войны. Черчилль заявил: «Мы, англичане, должны попрежнему ставить на первое место войну против подводных лодок, потому что мы можем жить и действовать только победив подводные лодки. Мощь Америки развертывается далеко на Тихом океане, сужая кольцо вокруг дальней обороны Японии, бросая каждый миг японскому флоту величайший вызов морской войны. Русские армии, как я уже упоминал в американском конгрессе, заняты смертельной борьбой примерно с 190 немецкими дивизиями и с 28 дивизиями сателлитов Германии на фронте протяжением в 3200 километров. Именно там кажутся неизбежными величайшие битвы. Далее, существует война в воздухе. Непрерывное истощение германской и японской авиации беспощадно продолжается. Враг, который думал, что воздух будет его оружием победы, обнаруживает сейчас, что воздух является первой причиной его падения. Мне необходимо дать ясно понять, что поскольку это касается английского правительства и правительств доминионов, а также правительств США и СССР, то ничто не отвратит нас от наших усилий и от нашего намерения осуществить полное уничтожение наших врагов с помощью воздушных бомбардировок, в дополнение ко всяким иным методам. (Аплодисменты). Сейчас, когда эта форма войны, с помощью которой враги пытались получить господство, над миром, явно обратилась против них, они поднимают громкие и жалобные вопли осуждения. Эти вопли осуждения будут рассматриваться нами только как весьма удовлетворительное доказательство растущей эффективности нашей атаки».

Остановившись на борьбе с подводными лодками, Черчилль сообщил, что «цифры наших потерь гораздо меньше, чем мы опасались, а строительство значительно превысило гигантские программы, намеченные американским народом. Май текущего года был наилучшим с конца 1941 гола месяцем в отношении поставок, благополучно прибывших на наш остров. Вновь построенные нами и американцами суда превосходят наши потери в пропорции более, чем 3:1».

«Я уверенно полагаю, — заявил Черчилль, — что подводная война не встанет препятствием на пути об’единенных наций к их окончательной победе; в то же время масштабы и ожесточенность воздушной войны будут возрастать».

Коснувшись переговоров между де Голлем и Жиро, Черчилль заявил: «Мы все были рады достижению соглашения и созданию французского комитета Национального освобождения, который является единственным правительством для всех французов, стремящихся к освобождению Франции от немецкого ига».