Злободневная тема

Поглаживая бороду, Федор Макаров жалуется:

—Не в курсе мы фронтовых событий. Мало нам про войну известно. Деревенька Серьгино, видишь ли, в стороне стоит от большой дороги. Вот, агитаторы и не заходят сюда, да и секретарь партийной организации — редкий гость. Заглянет иной раз, посидит на завалинке и обратно в Шадейку.

Бригадир возбужденно говорит о потребностях в «политической пище», о том, что колхозники ежедневно хотели бы знать, что делается на фронтах отечественной войны, в Сицилии. Федор Макаров взволнован известием о взятии Орла и Белгорода. Он только что услышал о приказе товарища Сталина.

— Жаль, что радио в Серьгино не имеется. Вот бы послушать, как стреляли из 120 орудий, когда победителей наших приветствовали,—сокрушается бригадир.

Беседуем с комбайнерами Е. Петровой, М. Кокшаровой, с бригадиром отряда Макаровым, с прицепщиками и кантарщиками. И они не слышали о последних событиях. Газеты они не получали.

При нашем разговоре присутствуют председатель колхоза «Земледелец» тов. Усольцев и прикрепленный от райкома партии т. Лыгалова. Они несколько смущены упреками колхозников.

— Верно, что от докладов наши жители отвыкли,—оправдывается тов. Усольцев. За мою бытность председателем никто из секретарей райкома не выступал на селе с докладами. Но насчет бесед не согласен. У нас платный избач. Она день-деньской кружит по полям. Газетами нас особенно не обижают...

Выясняется, что ‘избач Кокшарова посетила серьгинцев пятидневку назад. Пятиминутной читкой последних оперативных сводок была заменена серьезная политическая информация. Ни одного задушевного слова не было сказано избачем.

Четыре экземпляра газеты, которые выписывает правление в тракторный отряд, до полей не доходят. Чаще всего их используют правленческие... курильщики.

Столь легкое отношение шадейских коммунистов к политической агитации дает себя знать. В страдное время рабочий день в колхозе начинается не раньше 9 часов утра и заканчивается не позднее 7 часов. Людские резервы используются нерационально, трудовая дисциплина расшатана. В той же деревне Серьгино в бригада из 24 работоспособных 11 человек заняты не на жатве, а на различных хозяйственных побегушках.

На-днях здесь произошел из ряда вон выходящий случай. Машинист жалки Григорий Кочрегин бросил машину и самовольно ушел в город и лишь через несколько дней появился на поле. Кого задел за живое этот факт? Никого. Агитаторы, которые должны были поднять колхозную общественность против лодырей и разгильдяев, точно воды в рот набрали.

Отсутствие политической работы характерно не только для шадейского колхоза. Точно такая же картина в Камышово. Ни в бригадных дворах, ни в правлении не встретишь доски со свежей информацией, не увидишь плакатов или злободневных лозунгов. В деревне живет один коммунист А. Блинов. Сам он деятельный чтец и бессдчик, но у Блинова нет актива, а жилинская парторганизация не помогает коммунисту одиночке. Благодарная тема для сельских коммунистов — пропаганда передового стахановского опыта. На камышинских полях трудится известный комбайнер Г. Колокольников, который успешно убирает рожь, за 4 дня страды он перевыполнил государственный план на 10 гектаров. Заслуженной славой в деревне пользуется жница т. Матильда. На вязке ржи она ежесменно вырабатывает 2—2 ½ нормы. Ее трехмесячный заработок—192 трудодня. Подобные примеры достойны подражания, но местные агитаторы их почему-то замалчивают.

Политическая работа в кунгурских колхозах—запущенный участок. Это об'ясняется тем, что руководящие партийные и советские кадры неохотно выезжают в колхозы и чураются выступать перед деревенской аудиторией.

Докладам и информациям о событиях на фронтах, о хозяйственно-политической жизни страны здесь не придается должного значения. Забыта лекционная пропаганда. Именно это одна из причин того, что район весьма неблестяще справляется с половыми работами.