Почему упала производительность труда автоматчика Ардашева

Автоматчик Петр Ардашев всегда занимал почетное место среди лучших людей завода им. Дзержинского. Его ставили в пример многим работам, его показатели росли из месяца в месяц. Этот человек не любил застаиваться на одном месте.

Шло время. В начале 1943 года в работе Ардашева произошла заметная перемена. Он был тот же знаток своего дела, его работа по-прежнему отличалась высокой производственной культурой, но показатели стахановца начали снижаться.

— В прошлом году он обслуживал два сложных автомата, — говорит бригадир тов. Палкин,— и выполнял нормы на 150—180 процентов. А теперь стал середняком.

Сейчас Ардашеву по его просьбе поручен только один автомат. И вот что говорят цифры. В январе автоматчик сделал полторы нормы, в феврале выработка равнялась только 130 процентам; в марте—154; в мае, июне и июле Ардашев перевыполнил план только на 9—15 процентов. В августе почти то же самое. Немногим лучше в сентябре.

Почему же так резко упала и продолжает падать производительность труда стахановца Ардашева?

Когда автоматчик стоит на боевом посту, он должен быть всецело поглощен только работой, процессом изготовления деталей, мыслью о быстрейшем выполнении заданий. Ардашеву же вот уж много месяцев, как приходится думать и заботиться о другом, о том, что не входит в его обязанности.

Сам стахановец рассказывает:

— Месяцами не было запасного инструмента, отсутствовали главные резцы № 278 и сверла № 111. В августе и сентябре мне пришлось работать старым инструментом. Из-за этого было затрачено много лишнего времени. Лишь на-днях едва добился новых резцов. А ведь у руководителей цеха была возможность обеспечить меня этими резцами гораздо раньше. Да, собственно, в таком положении не я один.

Действительно, таким положением дел в цехе никого не удивишь. И бригадиры и мастера свыклись с тем, что автоматы работают с неполной нагрузкой, что работа идет всего на трех- четырех шпинделях вместо шести. В итоге сотни и тысячи недоданных деталей. Все знают, что недостаток режущего инструмента, которым не обеспечивают цех, где начальником т. Попов, ведет к снижению производительности труда, но мер никто не принимает.

И руководству цеха также понятно, что от исправности оборудования, от качества инструмента и механизмов зависит выполнение государственного задания, однако, до сих пор Ардашев не может, например, добиться от начальника участка т. Куликова замены на второй позиции поперечных суппортов кривых.

— Пока не случится авария, мой автомат на ремонт не поставят,—с горечью говорит Ардашев.

Стоило бы руководителям цеха и, в частности, его начальнику т. Левину прислушаться к этим словам, призадуматься над ними. И не только над этим. Разве допустимо, чтобы на участья был один ключ, за которым автоматчикам приходится становиться в очередь или ходить друг за другом, теряя дорогое время.

— Нельзя производительно работать,—замечает Ардашев.—Я стою и закрепляю резпы, а сзади 3—4 человека ожидают ключ. Они не торопят меня, но разве я сам не понимаю, во что обходятся стране эти «случайные» минуты простоя. Нормально ли это?

И нормально ли, добавим мы, чтобы каждый автоматчик систематически, изо дня в день, во время работы подвозил себе детали? Тем более, что для выполнения этой добавочной «операции» приходится еще терять время на поиски тележки для подвоза. Эмульсию к станку приходится тоже доставлять самому автоматчику. Он же, отвлекаясь от основной работы, убирает сям (систематически) горы стружки, которой буквально закалены все подступы к станкам и которая мешает работать. Таковы «мелочи», которые тянут вниз показатели одного стахановца, а за ним и всего цеха.

Вникли ли глубоко сущность работы Петра Ардашева (и таких, как он) начальник цеха тов. Левин, парторг т. Воскресенский, выясняли ли они, почему знатный стахановец, получивший в 1942 году за трутовые подвиги грамоту обкома партии и облисполкома, перестал быть первым среди лучших? К сожалению, нет. Что касается предцехкома т. Иванова, то на замечание о том, что стахановец Ардатов заслуживает гораздо большего внимания, что цехком мог бы, в частности, позаботиться об улучшении его жиличных условий, Иванов невозмутимо отвечает:

— Ну и что же, у нас в таком положении есть и другие.

Конечно, об Ардашеве думали, ему кое в чем помогали, но это была помощь формальная, поверхностная, не доведенная до конца.

— Он сам не приходит и не попросит,—равнодушно говорят в завкоме.

А разве нельзя сделать наоборот—притти на помощь, не дожидаясь заявлений?

Справедливость требует отметить, что и сам Петр Ардашев работает нынче без прежнего огонька, без прежней настойчивости, не использует всех возможностей для повышения производительности труда.

В октябре исполняется год с тех пор, как Ардашев вступил кандидатом в члены большевистской парти. В его жизни наступает радостный и ответственный момент. Он вступает в члены большевистской партии, которая дала ему закалку в работе, направила и указала правильный жизненный путь. Петр Ардашев не потерял веры в свои силы. Он хочет быть вновь активным участником соревнования, хочет и может работать на полную стахановскую мощность. Следует лишь помочь ему в этом. И тогда красная линия его успехов вновь пойдет вверх.