„Мы не хотим воевать с Красной Армией"

(Рассказ финских солдат)

ЛЕНИНГРАДСКИЙ ВОЕННЫЙ ОК­РУГ, 29 июня. (Спец. корр. ТАСС). Много часов пробирались они к совет­ской границе. Увидев первого красно­армейца, оба подняли руки, и теперь эти два молодых парня — рабочие из Хельсинки Матти П. и Эмиль Л. си­дят перед командиром, беседующим с ними, и взволнованно рассказывают несложную историю своего побега. У обоих истощенные лица. Брюки у Эмиля с большими заплатами, на ногах Матти — истоптанные ботинки.

— Меня призвали в апреле, — говорит Матти. — Но ее перед призывом я почувствовал, что дело идет к войне с Россией. «Итти против русских, — сказал я своему другу Эмилю, — значит итти на верную смерть. Эта война нужна немецким фашистам и нашим шюцкоровцам. Мы же, рабочие, не должны помогать этой сволочи». Эмиль согласился со мной, и мы дали друг другу слово: если нас пошлют на передовые позиции, мы при первой же возможности перебежим в Красную Армию. Все произошло, как мы и предполагали. Нас зачислили в один батальон, а через несколько дней мы очутились неподалеку от советской границы. По вечерам солдаты нашей батареи собирались в кружок, чтобы слушать, что расскажет сержант X., пришедший из резервистов. Он участвовал в прошлой войне с русскими и со страхом вспоминает о том, что ему пришлось пережить.

— Я всегда, — говорит он, — считал, что чудом остался жив. От русского огня спасенья нет.

Шюцкоровцы — сынки кулаков и торговцев, а их в армии много, перебивали и запугивали сержанта, но слова его глубоко запали в сердце солдат.

Таких, как он. на фронте немало. Мы слушали рассказы резервистов, и наше решение бежать все более крепло. По всему мы видели, что роковой час приближается. В нашей части начались усиленные приготовления к боевым действиям. Мы поняли, что медлить нельзя и наметили маршрут побега. Отлучиться из части было нетрудно. Дисциплина за последнее время у нас сильно упала. Пробравшись через проволочные заграждения, рвы и завалы, мы пришли к вам, чтобы сказать: не хотим воевать с Красной Армией!

— Не только мы не хотим,—подхватил Эмиль, — не хотят воевать и тысячи других финских солдат. Народ наш измучен до последней степени. Население голодает и в городе, и в деревне. Я посылал матери письмо и просил прислать сухарей. Вот у меня с собой ее ответ.

Эмиль достает из кармана листок бумаги и читает:

... А просьбу твою, сынок, никак не могла выполнить. Дома нет и крошки хлеба. С трудом достала тебе махорки.

— В тылу сейчас полиция свирепствует, — продолжал Эмиль, — иначе правительству Рюти не сдержать возмущения народа. Полицейские машины так и шныряют по улицам. Они забирают из очереди женщин, которые осмеливаются хотя бы одним словом выразить свое недовольство.

— Немецкие фашисты гонят наши войска на бойню, — говорит Матти и глаза его сверкают ненавистью к гитлеровским разбойникам. — Подлые шюцкоровцы стали их холопами. Они стараются обмануть народ, клевеща на Советский Союз. Но на фронте слишком много людей. которым
Красная Армия дала хороший урок в прошлой войне. Они испытали силу вашего оружия, они не хотят умирать за интересы Гитлера Мы знаем, что нашему примеру последуют вскоре многие солдаты.

...Перебежчикам приносят обед. Они радостно хватаются за ложки и с явным удовольствием смотрят на увесистые ломти свежего хлеба...