1.
У Патраковых было десять душ детей. Трое умерли до революции, в младенчестве, а семерых сыновей Патраковы подняли на ноги, вскормили, воспитали и пустили в жизнь с хорошими профессиями: Николая, Евгения и Геннадия — слесарями, Сергея и Вячеслава — электромонтерами, Алексея—токарем; Петр, не работал на заводе—служил в - уголовном розыске.
Были братья как на подбор: не очень высоки ростом, но сильны, Складны, мужественны. Старики вспоминают с гордостью, что Сергей своих сверстников, как детей, носил на руках. Карточки сыновей висят на стенах в опрятной квартире Патраковых: все плечистые, все упитанные,—семь богатырей.
Николай, Петр и Евгений в свое время женились, у них пошли дети. Четверо младших жили при родителях вольными холостяками. Мать, Александра Яковлевна, занималась хозяйством. Остальные все работаете.
Жили хорошо. Нужды не было ни в чем. Старик, Илья Ларионович, страдая суставным ревматизмом, ездил на курорты лечиться. Свой трудовой стаж старик считает с 12-летнего возраста: до 1912 г.- да—на Очерском заводе, а с 1912-го и до сего дня—на паровозоремонтном заводе Пермской железной дороги. В крепкие свои годы был котельщиком; в старости стал слесарничать.
В 1940 году Иван Ларионович вышел на пенсию и опочил от работ. Но—и года не продлился его отдых: грянула война, сыновья пошли на фронт. Иван Ларионович вернулся на паровозоремонтный. Туда же поступила его супруга, Александра Яковлевна, раздатчицей молока.
2.
Они прожили вместе 38 дружных лет, окруженные своими детьми, общие у них были радости и общие печали. Они ровесники: им по 64 года.
В дни войны они сблизились еще нежнее. Бессонные ночи были у обоих. Недели волосы у обоих. Вместе ждут писем, вместе радуются, получивши их. Пополам делили большое родительское горе, когда пришла похоронная на сына Петра... ,
Письма приходят не часто. Сыновьям, видно, некогда писать. Зато старики исправно пишут по шести полевым адресам. Им хочется знать все подробности.
Илья Ларионович сам когда-то воевал: шесть месяцев сидел в осажденном Порт-Артуре, в Сайго не под японским обстрелом разгружал судно «Диана». Ему интересно, как воюют сыновья, он ждет подвигов и наград! А сыновья пишут:
«Напишите, есть ли у вас дрова?»
«...Помогают гам или нет? А то я похлопочу».
«...Сообщаю, что я переведен в тыл м учусь на курсах лейтенантов»,
«...Посылаю вам к празднику тысячу рублей».
«...Если увидите Марусю, кланяйтесь».
«...Папа, я прибавил здесь в вес 8 кило».
( Это Сергей – тот что в отроческие годы носил своих сверстников на руках, щеголяя силой. Сейчас он во флоте.)
—Восемь кило — это полпуда,— ; задумчиво переводит Александра Яковлевна.
—Восемь или семь — это не насущно,—говорит Илья Ларионович.—
Я его не про килограммы спрашивал.
Сергей щедрее других на письма, и из писем, если читать между строк, видно, что давно уже он плавает на боевом корабле не. простым матросом. «Бескозырку я уже бросил», проскользнуло в одном письме. В другом: «Задержал ответ, некогда было писать: сам учусь и людей учу».—«Я был в Америке», писал он в третьем, «папа и мама, не во сне видел Америку, а наяву».
Да кто же ты есть? Какое твое звание нынче? Как велишь величать?—Молчит, таится, зубоскалит в письмах...
3.
Молоко рабочим раздают в проходной завода. Проходная — проходная и есть: хлопают сквозные двери, холод ходит по полу. Холодно старым ногам.
Можно бы забежать в литейный, к своему старику, погреться хорошенько, чтобы проняло жаром зябкие старушечьи кости. Но она стоит у своих бидонов, пока не раздаст все до последней капли. А там уже не греться идти, а поскорей домой: мыть полы, стирать, варить печь для своего старика...
Иногда придет Александра , Яковлевна на базу, а ей говорят:
«Нет сегодня молока вам».—«А будет?»—«Нет, не будет». Другая повернулась бы и ушла: не будет, так не будет. Александра Яковлевна не уйдет, потащится к начальству и в завком, чтобы звонили по телефонам, хлопотали—и добьется молока. Довольная, разговаривая почти его отдых: грянула война, сыновья пошли на фронт. Иван Ларионович вернулся на паровозоремонтный. Туда же поступила его супруга, Александра Яковлевна, раздатчицей молока.
Довольная, разговаривая потихоньку сама с собою повезет на тележке полные бидоны к своему заводу.
Много подростков появилось на заводе в годы войны. Заменяют взрослых мужчин ушедших воевать. Зорким и быстрым взглядом, со щурив припухшие веки, Александра. Яковлевна осматривает их, когда они проходят мимо нее со своими фляжками и бутылками. Есть юноши, похожие на ее сыновей. Так бы и обняла, и приласкала! Не худеют ли они? Нет, не худеют. Они мужают на заводе, плечи их раздаются, шеи становятся шире и круглее...
—Кушайте на здоровье, — говорит Александра Яковлевна, наполняя бутылки молоком.
Она любит поговорить с людьми, и с нею любят говорить люди. Всякому приятно сказать приветливое слово проворной старушке, которая с таким победоносным видом катит с базы на завод тележку с бидонами, — этой терпеливой и работящей матери шестерых бойцов.
—Евгений-то пишет, — рассказывает она своим бесчисленным знакомым.—Три осколка в нем побывало. Два вынули, а третий попаслись вынуть, так и остался в нем. В береговой обороне Евгений Нынче. Пишет —здоров. Старик сомневается, а я верю. Коли б не был здоров, в оборону-то его бы не поставили, как думаешь?
—Война кончится скоро, —говорит она. —Я точно знаю. Мне верный человек сказал, уж такой капитан! Скоро, говорит, мать, уж теперь—скоро. Вернутся твои дети, а ты отдыхать будешь, мать. Да и как отдыхать-то ещё!
В. ПАНОВА.