Румынские солдаты не хотят воевать

В комнату вводят группу оборванных, заросших, грязных людей. Это —военнопленные. У каждого из них своя специальность, своя биография. Но независимо от их возраста и профессии показания солдат говорят об одном. Они раскрывают с картину царящего в Румынии фашистского разгула и беззакония, огромного недовольства румынских трудящихся существующим режимом. Румынские рабочие, крестьяне, трудовые интеллигенты, одетые в солдатские мундиры, не хотят войны, не желают проливать свою кровь в угоду фашистским хищникам.

У стола — солдат Тома X. Ему 25 лет. Одну пятую часть своей жизни он провел в армии. Ему хорошо известны все «прелести» солдатской жизни в «великой Румынии». Голод и нужду, бесправие и издевательство — всего вдосталь хлебнул этот худой, измученный солдат.

— Я не помню случая, — говорит откровенно X, — чтобы за все время службы в румынской армии я когда-нибудь был сыт. Только сейчас в связи с войной в румынской армии ввели «усиленное» питание: солдат получает в сутки буханку сырого черного хлеба весом в 500—600 граммов. Обед состоит из постного горохового или картофельного супа. Второго блюда нет. Мясо полагается только два раза в неделю, но его дают в таком ничтожном количестве, что солдаты с трудом узнают, когда «мясной день». На ужин снова гороховый или картофельный суп. Солдатам положено денежное довольствие — 2 леи в день — вдвое меньше стоимости коробки спичек! Но и эти крохи частенько присваивают себе фашистские мерзавцы. Я, например, более трех месяцев не получал ни одной леи.

— Оккупировав Румынию, — сказал X.,—Германия ограбила ее вконец. У крестьян реквизировали почти весь хлеб. А недавно мои родные в письме сообщили, что у них уже забрали остатки кукурузы.

О недовольство солдат войной, затеянной гитлеровской кликой, о нежелании проливать свою кровь за интересы богачей, авантюристов и фашистских бандитов рассказал и другой солдат Василий Р.

— Солдатам не говорили правды, — сообщил он, — даже тогда, когда по приказу Гитлера нас погнали на в войну с Советским Союзом, нас подло обманули. Собрали нас сорок человек, и командир батальона об'явил, что Советская Россия решила вернуть Румынии Бессарабию, а Красная Армия начала отход к старой границе «Нам, — сказал командир батальона, —приказано перейти Прут для того, чтобы проверить, ушла ли Красная Армия, и организовать охрану добра от расхищения». Ничего не подозревая, мы сели в лодки и стали переправляться через Прут. Командовавший нами лейтенант остался на противоположном берегу. Но когда мы приблизились к советской земле, на нас обрушился ураганный огонь. Мы пытались бежать обратно, но, увидев, что окружены красноармейцами, сдались в плен. Румынский летчик Б. заявил:

— Нам было предложено вылететь для бомбежки советского аэродрома. Но осуществить это не удалось, так как в первом же воздушном бою советские истребители отогнали нас, а две наших машины, в том числе и моя, свалились на землю.

— О советских летчиках, — продолжает В., — могу сказать одно: если все они такие, как те, с которыми мы встретились в первом бою, то несчастный тот, кто подымется против них!

Действующая армия, 2 июля. (Спецкорр. ТАСС).