Уральцы на фронте

Небольшая синяя тетрадь объемом в 10—15 страниц Листы испещрены карандашными записями, строчки порой трудно прочесть, они стерлись, пожелтели, слились в серое сплошное пятно. Легко догадаться, что тетрадь была в больших переделках, может быть мокла под дождем, лежала в окопах, торопливо перелистывалась горячими пальцами — вместе с владельцем проделала немалый путь по фронтовым дорогам.

Удается прочесть некоторые записи:

«...вблизи древнего озера Ильмень. Русский простор, чистая, нерушимая гладь! Это озеро стало немым свидетелем храбрости и силы красных воинов. Немцы сосредоточились у речки П., закопались в землю, как кроты. Рядом со мной лежит Норицын, дальше Иванов, ешо дальше Казаринов. Все мы уральцы: один колхозник, другой шахтер, третий химик. Родной край послал нас на битву и мы не сдадим, не запятнаем высокого имени уральца.

Раздалась команда... Ползком, перебежками движемся к невидимой цели. Нервы напряжены. У каждого одна мысль: высмотреть в темноте звериную, продолговатую рожу «арийца», поразить ее пулей, штыком, а, если придется, то и прикладом.

И вот, за ближней лощиной, как пуганые вороны, заметались тени в касках, в черных кованых сапогах. Я рванулся к ближнему, сбил его с ног, с размаху ударил штыком. «Это за родину, за Ленинград!» — вырвалось из груди.

Наутро мы вернулись к реке. Вода казалась мутно-красной, на поверхности плавали клочья одежды, человеческие останки. Живет русская слава! Дорого платят фашисты за каждый вершок советской земли!».

Последний листок синей тетради:

«Местечко под Ленинградом. В сентябрьской дымке вырисовываются контуры строений. Великий город принял частицу и нашего труда. Асбестовский камень, камский лес, златоустовская сталь, чусовской ванадий — все это наше, уральское. И разве мы отладим родной Ленинград на разграбление проклятым?! Никогда! Сыны Урала лучше умрут под стенами красного Питера, но не дрогнут и не отступят.

На моих глазах пал смертью героя близкий товарищ: Мы были в обороне, он пополз вперед и коварная пуля...» Строка прервана. След крови. Отпечаток пальцев.

— Это последняя его строчка — взволнованно заговорил собеседник. — Не прощу себе, что не записал домашнего адреса. Он родом наш, уральский, из коренных шахтеров... Звали его Колымаховым, а вот точно откуда он, не записал.

Николай Иванов, только что приехавший с фронта в прикамскую деревню, долго говорил об этом высоком, с добродушной улыбкой, парне, залихватском песеннике и храбром воине.

— На привале лихой весельчак, а в бою был суров, бесстрашен. Такие, вот, и есть уральцы!

...По всему широкому фронту идет молва о наших земляках. Имя героя-полковника Крохалева стало грозой для морских пиратов, так же, как имя лейтенанта Бердышева — грозой для сухопутных разбойников.

Из тысячи лаконических, поспешно написанных писем и открыток, из тысячи уст очевидцев мы узнаем правду о веселых и суровых уральцах.

— За последние дни мною проведено десять сложных операций, — сообщает доброволец — кунгуряк Hикoлай Казарин. — Поставленные командованием задачи мною были выполнены. Не раз ходил в атаку. В штыковом бою уничтожаю фашистских мерзавцев. Недавно назначен политруком роты. С честью оправдаю высокое звание на поле боя.

А вот еще одна немногословная, но выразительная записка чусовского сталевара Жаркова. Читаешь ее с волнением, стиснув зубы и сжав кулаки.

— Вражеская пуля, — пишет Жарков, — вывела меня из строя. В этот момент враг сумел забрать меня в плен. Зверские фашистские пытки и издевательства, которым я подвергался в плену, но сломили моей воли. Подлый враг не добился от меня ни слова!

Вскоре я сумел убежать из фашистского плена. В тылу врага я организовал партизанский отряд. Водил его в бои, а после передал другому надежному товарищу.

Клятвой звучат слова Жаркова:

— За полученное ранение я буду беспощадно кроить фашистские черепа. Ни одна капля моей крови не пропадет даром!

Хороших патриотов вырастила уральская земля! Таких не сломит лютый ветер, не согнет буря В их молодости — молодость) страны, в их силе — богатырская сила русского народа.

Незримыми, прочными нитями связан уральский фронтовик со своим краем. Каждый подвиг земляка усиливает пламень в заводских печах, его приветливое слово принимается здесь горячо и убежденно.

О родных бойцах постоянно идут разговоры, их помнят, ими гордятся. Темным осенним вечером в правлении Карнауховского колхоза «Сеятель», что близ Березовки, собрались колхозники. Разговоры идут о празднике. И кто-то вдруг заговорил о своем председателе, ныне красном воине, Николае Прокопьевиче Патласове.

— Этот и перед смертью не задрожит, не такой он, — замечает старая колхозница. — Да, он не подведет, — слышатся голоса.

Недавно в Ворошиловском районе пришлось наблюдать встречу колхозников со своим земляком — красноармейцем Норицыным. Жадно, затаив дыхание, слушали его рассказ, выспрашивали все до мельчайших подробностей. Не успев рассказать о самом себе, фронтовик неожиданно сообщил:

— А на Балтике у нас прославился Анатолий Крохалев. Вот это па рень. Точно, что уралец! Его все морские стервятники как огня боятся, а наши люди ему в храбрости подражают...

Бесчисленны подвиги уральских бойцов, ушедших на войну. Их знают города и села, их знает фронт. И пусть их боевые дела множатся!

И пусть знают товарищи уральцы, грудью защищающие Москву, Ленинград, Донбасс, Крым, что мы о них помним, что мы вместе с ними, плечом к плечу, готовы ринуться на врага, отстоять советскую землю!

В. БИРЮКОВ.