ФРОНТ И ТЫЛ БЕЛОФИННОВ
Разоренная и обнищавшая Финляндия, ввергнутая холопами Гитлера в безрассудную войну с Советским Союзом, переживает тяжелые дни. Об этом говорят многочисленные письма с фронта и на фронт, показания пленных, дневники, газеты, захваченные нашими частями у финнов во время боев. На фронте и в тылу растет уныние, подавленность и неверие в успех войны.
* * *
Война с Советским Союзом оказалась совсем не «легкой военной прогулкой». «Это не война, а какой-то ад, пишет унтер-офицер Ляхтенойя своей жене, по дорогам не проехать, артиллерия русских бьет все время, а в лесу—минированные поля и позиции русских солдат, стреляющих, как черти. Спереди нас русские солдаты, сзади—русские партизаны».
Младший сержант Невала Ниило пишет своей сестре: «Когда заговорит русская артиллерия, каждый только и стремится, как бы укрыться, как бы спасти свою жизнь».
Финский солдат не понимает, за что он воюет, за что он должен умирать. «Мы не знаем, зачем Финляндии эта война», —вот фраза, которую читаешь во многих письмах, попавших в наши руки и потому не успевших подвергнуться обработке фашистской цензуры.
И среди финских солдат растут массовые настроения обреченности.«Меня не ждите, я, наверное, не вернусь, даже если война кончится через месяц. Русские дерутся очень жестоко». Это пишет Урхо Реймиль своим родителям.
Финская армия живет впроголодь. В чемодане убитого финского офицера были обнаружены консервы. Красноармейцы вскрыли одну из банок, в ней оказалась зловонная жижа. В ранце другого белофинского офицера лежали твердые черные лепешки из отрубей. Это — офицерский паек, а в вещевых мешках солдат или нет ничего съестного или попадается размолотый овес, иногда гнилая крупа.
Белофинской армии не хватает обмундирования. Пленные солдаты одной роты были одеты кто в летнюю, кто в зимнюю одежду, а некоторые были просто в гражданском платье и обуви.
Среди солдат и офицеров финской армии растет озлобление против немецких «союзников». Фашистская Германия толкнула Финляндию в войну с Советским Союзом и пообещала «всемерную помощь», а теперь пытается загребать жар чужими руками. Пленный Ахонке Рейно рассказывает:
Германские части в бою почти не участвуют. Они идут сзади, а если им приходится натолкнуться на позиции русских, то немецкие офицеры приказывают подтянуться финским частям, а сами отходят в тыл.
Там-то их видели достаточно, держатся нагло, хозяевами, ухаживают за женами финских солдат.
За последние недели участились случаи дезертирства из финской армии. Финское радио ежедневно передает длинные списки дезертировавших солдат, которые подлежат немедленному аресту. Пленный солдат 7 роты 51 пехотного полка Арне Самалсаари говорит: — Из нашей роты уже дезертировали солдаты Пааво Лехтинен, Ялова, Каэрто, Кари Мюллюнийтю.
Капрал 3 роты саперного батальона Талтинтиэ был свидетелем того, как один солдат при раздаче оружия отказался взять винтовку, хотя знал, что ему грозит за это.
Нежелание идти в бой финский солдат нередко выражают и в более решительных действиях. 6 рота 31 финского пехотного полка оказалась под нашим огнем. Командир роты Хейкинен отдал приказ идти в наступление, но ни один солдат не двинулся из окопов. Командир размахивал оружием, бешено вопил, рассказывает пленный солдат этой роты Кухти Корхонен, а когда яростно повторил свой приказ, то вся рота поднялась и побежала обратно.
О подобном же случае невыполнения приказа командира рассказывает пленный Лаатунен Арви.
* * *
Перед нами несколько номеров газеты «Калева», издающейся в городе Улеаборге. Третья и четвертая страницы почти целиком заняты официальными сообщениями и извещениями родственников о погибших на фронте офицерах и солдатах— местных жителях.
Огромные потери на фронте вызывают уныние среди населения Финляндии. Мать солдата Арво Суонперя пишет на фронт своему сыну: «До чего эта война может довести нас! Мы получаем ежедневно извещения об убитых. Наши господа заставляют воевать невинный народ. Скоро не останется в живых ни одного мужчины. Из нашей деревни уже погибло 22 человека».
Из местечка Куйвоски младшему сержанту Ниило Невала пишут: «Все время проходит в том, что одних увозят на фронт, а других возвращают калеками. Калеки еще считают себя счастливыми. Не знаю, долго ли вы там так продержитесь».
Цензура свирепствует, но писем, подобных приведенным — десятки тысяч. И очевидно, цензоры не справляются со всем этим потоком. «Что будет?—спрашивает поручика Фабус Вило его жена Элли из Дайтила. Жизнь становится все мрачнее и мрачнее. Скоро нельзя будет купить грамма муки. Что было посеяно, у нас уничтожила засуха».
Голод — удел тысяч семей. Брат капрала Хелимяки пишет: «Если так пойдет дальше, то скоро все мы ноги протянем с голоду».
Солдату Лингфере пишут из дому: «Жизнь кажется пустой и безнадежной. Не знаем, как протянем до следующего лета. Для коров не будет корма, кофе дают один пакет в четыре месяца».
«В деревне Хейкиля, сообщают из дому солдату Варманен Юго, взяли у домохозяев всех коров. Говорят, что у нас тоже будут брать. Неужели отберут последнее?».
В десятках писем из белофинского тыла — озлобление против немецких фашистов, против этой «саранчи», которая насела на финские поля и города, и опустошает все.
Они съедают все наши запасы, а финские солдаты, дети и женщины голодают, — говорит пленный младший сержант Лаатунен Арви. Наши рабочие и солдаты ненавидят немецких нахлебников, которые пришли в нашу страну, и обрекают нас на нищету и смерть.
И. ЛАПОНОГОВ, П. БАРАННИКОВ.
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 30 сентября 1941 года.
|