БЕССМЕРТНЫЕ

(Из фронтовой тетради)

Ноябрь. Завтра — праздник Великой Революции. Над родимой Балтикой, над окованной первыми льдами Невой клубится предутренний туман. Получен приказ — наступать.

Батальоны морской пехоты занимают исходные позиции. Впереди - укрепленная линия врага. Немцы сидят в земле, зарылись, укрепились бетоном, броневыми плитами, обмотались колючей проволокой, загородились минными полями. Хорошо понимают, что для них отступление — «капут».

Двести метров совершенно открытого пространства. Местность гладкая, как стол. Командир батальона балтийцев капитан 3 ранга Пшеничный даже не смотрит на карту. Все ясно. Обойти немцев негде. Придется брать «в лоб».

Подбирается штурмовой отряд. Ребята такие, что однажды увидишь их - на всю жизнь останутся перед глазами. Богатыри один к одному, отборный народ с крейсеров и эсминцев. Разные надписи на бескозырках, сердца — одинаковые, балтийские. Жизнь обожают, смерть не страшна.

Решение: наступающим в первой цепи винтовок не брать. В сумки противогазов, в карманы, просто за пазухи кладут гранаты, сколько влезет. Вторая и третья цепи пойдут с винтовками и пулеметами.

Время — 7.00 Двадцать минут артподготовка. Бьет по немцам морская дальнобойная. Стонет земля. Багровый свет. Немцы молчат.

Балтийцы выползают. Полаут. Пятьдесят метров взяли, двигают дальше. Еще пятьдесят. Завыли мины, ударил перекрестный пулеметный огонь.

Подползли еще. Становится жарче. Еще немного. Сигнал, пронзительный свист, и встает вся цепь. Сбросили шинели, бушлаты, ватники, и в одних полосатых тельняшках, с голыми руками, во весь рост пошли в атаку. Походным шагом. Не торопясь. В каждой руке по гранате, за поясом — гранаты, в сумках, в карманах—гранаты.

— Даешь!

Свои пулеметчики ударили по немецким точкам. Балтийцы постепенно убыстряли шаг. Раненый не замечал раны, убитый падал, сделав лишь пару шагов после смерти.

Немцы любят ходить пьяными в «психические» атаки, но отбить трезвый и грозный натиск балтийцев — тут надо самим иметь железные нервы.

Моряки с хода стали бросать гранаты. Метров тридцать осталось — рванули бегом. Немцев обуял ужас. Бросая пулеметы, минометы, автоматы, фашисты начали «стратегическое отступление». Балтийцы засыпали траншеи гранатами. Ворвались. У кого гранат нехватило — орудовал кулаками,

Старшина Павленко вбежал в офицерский блиндаж. Гранат у него уже не было. Видит — два «фрица» с автоматами. Не растерялся, взмахнул сжатым пустым кулаком:

— Сдавайся!

«Фрицы» думали — бросит гранату. Опешили, опустили оружие. Павленко вырвал у одного автомат и уже «по закону» взял немцев в плен.

Подоспела вторая цепь балтийцев и штыками подвела итоги. Линия вражеских окопов взята. Приказ выполнен. Убитых немцев — словно клопов, после обвара кипятком. Есть трофеи и пленные.

В немецких блиндажах — мягкие диваны, украденные у мирного населения. Садиться на них не рекомендуется — мигом наберешься «арийских» вшей. У майора повешено зеркало, коврик... Майор думал здесь зимовать. От майора, после разрыва гранаты, осталось немного - нога, голова и еще кое-какие подробности.

Кто отличился в этой беспримерной атаке? Все отличились. Трижды раненый краснофлотец Жуков, когда спрыгнул в окоп, очутился в гуще немецких мерзавцев, Еще мгновение, и его пронзили бы штыками, но Жуков упал под ноги немцев и взорвал гранату в своих руках. Восемь трупов легло вокруг его тела. Курсант Силин пулей, штыком и прикладом уничтожил девять фашистов. Десятый прострелил Силину грудь. Падая, Силин схватил немца за горло и не выпустил, пока не подоспели товарищи.

И павшие и живые — все заслужили бессмертие.

Внезапно для немцев танки полковника Погодина ворвались на улицы городка. Тяжелая машина младшего лейтенанта Иванова буквально за десять минут раздавила две противотанковых пушки с их «персоналом», смяла два грузовика, превратила в лепешку подвернувшийся «под горячую гусеницу» немецкий броневик.

Машина мчалась по дороге, разгоняя немцев, словно кур. Вдруг, в грохоте, лязге и блеске боя лейтенант Иванов увидал поразительное явление. Из-за палисадника одного из горящих домов выбежала девушка в сером пальто и белом беретике. На улицах Ленинграда такие скромно одетые, вечно куда-то спешащие, деловитые девушки встречаются сотнями. Но здесь? Кто она? Что ей нужно в этом аду, где пули и осколки как будто просеивают воздух?

Она выбежала навстречу танку, подняла руки что-то закричала, пытаясь остановить. Танк чуть не наехал на нее. Здесь был перекресток, и машина замедлила ход. Девушка вновь появилась перед ней. В ее жестах было столько искренней мольбы, столько горячего чувства, что лейтенант Иванов понял: так просто проехать мимо нее нельзя. Он остановил танк и приоткрыл люк.

Девушка в нескольких словах объяснила ему все.

— Покажите,— сказал лейтенант.— Влезайте на машину. Сможете?

— Смогу.

Девушка вскарабкалась, прижалась к башне. Танк помчался вперед. Мелькали немцы с беззвучно раскрытыми от изумления ртами. Нет, здесь в центре городка советский танк положительно не ждали.

Вот и длинное одноэтажное здание. Девушка стучит по броне. Лейтенант выглянул, она указала.

— Здесь! Здесь!

На крыльце здания часовой уронил винтовку и на четвереньках побежал в сторону. Танк повернул. Девушка соскочила на землю. На крыльцо выскочили еще два немца, но даже не успели удивиться. Танк с разгона ударил в стену здания, пробил ее и вломился во внутрь. Там в большом зале за столами обедали несколько десятков немцев. В облаках кирпичной пыли, по телам фашистов, по столам с посудой танк прошел через весь зал. Многие немцы не успели проглотить и тех кусков пищи, которые были у них во рту, как оказались под гусеницами танка. Лейтенант Иванов откинул крышку люка и в упор из пистолета расстреливал одуревших от ужаса фашистов.

Затем танк повернулся и, пробив вторую стену, вышел во двор. По улице мчались другие советские танки. Подходила пехота, выбивая немцев с чердаков и подвалов домов.

Лейтенант Иванов оглянулся вокруг. Девушки нигде не было. Лейтенант хорошо запомнил, что она сказала ему, когда остановила танк. Она сказала:

— Я Надя! Я — советская! Товарищ, дорогой... там в фабричной столовке сейчас все немецкие офицеры обедают, все гады собрались... Я покажу— где. Побейте их! Всех побейте!..

Тридцать семь убитых и раненых немцев остались в разрушенной столовке, офицерский состав почти двух батальонов.

А советская девушка Надя исчезла. Шли бои. Искать ее было некогда. А заявить о своем подвиге она, разумеется, никуда не пришла. Кто была она? Работница этой маленькой ватной фабрики или дочь местного железнодорожника, служащая или студентка — не все ли равно? Быть может, когда-нибудь еще мы узнаем ее фамилию, познакомимся с ней, но даже если это и не случится, в летопись Великой отечественной войны вошло еще одно бессмертное имя: советская девушка Надя.

Игорь ЛУКОВСКИЙ.