Агитатор в лаве
В смене горного мастера Колодеева на четвертом участке шахты им. Ленина произошел однажды неприятный курьез. Колодеев принял смену спустя рукава. без хозяйской заботы и внимательности. А что оказалось? Конвейерная линия была сильно заштыбована и частично разбита И это застопорило всю работу. Но прошел час, другой, а Колодеев не спешил принять меры.
В это время в лаве появился Федор Алексеевич Елишев, здешний агитатор, по профессии врубмашинист. Увидев, что люди не работают, и узнав, в чем дело, Елишев гневно спросил:
— И не стыдно вам, товарищи, что из-за пустяков руки опустили? Нельзя, что ли, каретки быстро исправить? Конечно, можно! А расштыбовать линию? Тоже! А вы сидите, сложа руки. Вот, под-считайка, товарищ Колодеев, сколько угля пропало. Как ты думаешь, пушкари или кто другой, не почувствуют это? Очень даже почувствуют. А из-за этого заминка в работе для фронта. Эх, товарищи, не так еще кровь кипит в вас. О главном слабо думаете. А не того, ведь, ждет от нас фронт, но так налегать на уголь надо, нельзя нынче равнодушничать.
Слова эти были горячие, они больно задевали, и задевали потому, что были правильные. Несколько минут люди стояли с опущенными глазами. Давило чувство стыда, сознание своей виновности. Потом, словно по молчаливому уговору, все быстро принялись за исправление конвейерной линии, расштыбовали ее, наладили каретки. И дело пошло на лад. Но агитатор решил на этом примере eщe раз научить шахтеров нетерпимости ко всякой халатности и расхлябанности, заставить их больше болеть за результаты своей работы. На завтра было созвано общее собрание смены. Коротко напомнил Елишев о том, что позорней не может быть, когда шахтер подводит фронтовиков. Тут же было сказано о вчерашнем.
— Пусть Колодеев объяснит, — закончил Елишев,—как он принимал смену.
Десятник честно признался в своей ошибке, но дал твердое слово не допускать больше таких конфузов. А вообще собрание получилось бурное. И результатом его было то, что смена Колодеева с того дня сильно подтянулась.
Федор Елишев—один из лучших врубмашинистов шахты имени Ленина. Он же и лучший здесь агитатор. Елишев проводит беседы перед началом каждой смены. Читает что-нибудь из газет о текущих событиях, связывает беседу с работой вчерашнего дня, во-время поддержит хорошее начинание, никогда не уклонится от «щекотливых» производственных вопросов. Его собственная работа — высокий пример для других Должен он, например, по норме подрубить в смену 61 квадратный метр лавы, а подрубает свыше 100. На 18-й верхней лаве 4-го участка обычно было два врубмашиниста. Однажды на совещании у наркома, созванном в Кизеле, Елишев выступил со смелым предложением: «Смогу работать за двоих». Через несколько дней он осуществил свою идею. Вот почему авторитет этого агитатора непоколебим среди горняков того участка, где он работает Федора Алексеевича знают и уважают, слушают и советуются с ним.
К сердцу каждого человека Елишев старается найти свой особый путь, обрабатывает, как он выражается, каждого человека индивидуальной агитацией.
Запальщик Паздников опаздывал частенько на работу, задерживал этим смену с отладкой угля. Федор Елишев говорил ему возмущенно, что очень недостойно,что это безобразие, когда человек может работать хорошо, а работает с ленцой. И всегда к слову у Елишева находился подходящий пример поведения ких-нибудь простых ребят фронтоников, казавшихся всю жизнь посредственными парнями, но которых война преобразила и ко
торые оказались замечательными, храбрыми ребятами.
— А, вот, ты,—говорил Паздникову Елишев.—хочешь остаться в такое время на задворках. Значит, если послать тебя, скажем, бороться за Сталинград, выходит, пороху бы в тебе нехватило, слабо было бы, железа в тебе, значит, маловато.
Паздников слушал и мрачнел. Было обидно — разве он не хочет для шахты лучшего? Вместе с тем он хорошо сейчас чувствовал, что его собеседник становится для него не только политическим наставником, но и хорошим, близким товарищем. И где-то внутри у Паздникова поднималась большая решимость, и уже в следующие дни это был не тот запальщик, каким знали его окружающие.
На одной из лав участка была велика аварийность механизмов,— то порыв рештаков, то частый срыв приводов. Причина крылась в том, что механик, участка Ладыгин безответственно относился к своим обязанностям. Это взял себе на заметку агитатор Елишев.
На первом же собрании - беседе Федор Алексеевич говорил о повышенных требованиях фронта. Он особенно подчеркнул, что угольщики сейчас больше, чем когда-нибудь раньше, на виду у всей страны, у государства, у фронта.
— Вот возьмем свою семью, — сказал он, — Сколько у нас товарищей отлично выполняют требования фронта.
Ну, не буду здесь делать комплименты бригаде навалоотбойщиков тов. Кротова или врубмашинисту Кокшарову. Вам они знакомы. Дела у них во всяком случае отличные, ничем не запятнаны. А вот можно ли сказать, что Ладыгин действует добросовестно, по-фронтовому? Не скажешь этого.
- А разве у тебя самого не было срывов? — не выдержал Ладыгин.
Кто-то из присутствовавших, опередив Елитева, в сердцах ответил механику:
— Что ж из того, что были. Знаем, что у Федора Алексеевича были срывы. А вот такие, как ты, и ставят ножку. Может я вру, товарищи?
— Правильно, чего там.
После этого собрания лела с механизмами на участке все же пошли на улучшение.
…Один за другим идут дни фронтового месячника шахтеров. У Елишева много серьезных забот. В эти дни горняки горячо обсуждают доклад товарища Сталина о XXV-летии Октября. Федор Алексеевич старается, чтобы каждый рабочий участка глубоко понял значение сталинского выступления, чтобы каждый активней помогал фронту, активней боролся за уголь. И агитатор еще раз проверяет арсенал своих боевых средств, с помощью которых ведет он борьбу за увеличение угледобычи.
БОР. СТЕРН
Шахта им. Ленина.