Дело о так называемом „покушении“ на Папена в анкарском суде
АНКАРА. 16 апреля. (ТАСС). Вчера в анкарском суде возобновилось слушанием дело о «покушении» на гитлеровского посла Папена. Советские граждане ей тт. Павлов и Корнилов, которые привлечены в качестве сообвиняемых по этому делу, выступили на суде с заявлением, в котором, ссылаясь на турецкие законы, попросили суд изменить меру пресечения и освободить их из-под стражи на время судебного разбирательства под подписку о невыезде или под поручительство. Тов. Павлов, в частности, указал, что в этой просьбе по турецкому закону можно было бы отказать, если бы имелось подозрение о том, что обвиняемые советские граждане собираются скрыться от суда, в этом их нельзя заподозрить хотя бы потому, что, например, он, Павлов, лично явился в полицию по требованию турецких властей.
Тт. Павлов и Корнилов указали далее суду, что по отношению к ним нарушен ряд процессуальных норм как на предварительном следствии, таки во время происходящего судебного следствия. Так, например, несмотря на требование турецкого уголовно-процессуального кодекса о том. что арестованному немедленно должно быть сообщено, в чем он обвиняется, Корнилову, арестованному 6 марта, было сказано только 17 марта, в чем он обвиняется, а Павлову — через неделю после ареста; обвиняемым не были разъяснены турецкие законы по вопросу о защите; из протоколов допроса им был показан только один; Павлову во время предварительного следствия было провокационно заявлено, будто «Корнилов признал все факты» и что он, Павлов. напрасно упорствует и т. д. Павлов требует от суда, чтобы этот факт применения на следствии провокационных метолов был занесен в протокол суда. Не опровергая этих фактов, председатель суда уклончиво заявляет о том, что подсудимые говорят-де о том, «что уже минуло». Неоднократно нарушая права подсудимых советских граждан на свою защиту, которую они осуществляют сами, председатель суда часто прерывает их, заявляет, что «суду некогда», но в то же время вынужден признать, что процессуальные нормы в отношении обвиняемых советских граждан нарушались. Председатель суда пытается замять этот факт и, обращаясь к обвиняемым советским гражданам, говорит: «Зачем вы все это вспоминаете, поскольку эти нарушения были в прошлом, на предварительном следствии. Ведь это уже пройденный этап».
Тт. Павлов и Корнилов просят суд разрешить им пользоваться юридической помощью находящегося в Анкаре советского юрисконсульта.
Не без труда Павлов добивается возможности дать, наконец, показания по существу предъявленного обвинения. «К так называемому покушению, — заявляет Павлов, — я не имел и не имею никакого отношения. Все это дело является какой-то трагикомедией, к которой я отношусь с чувством глубокого негодования. Провокаторы по заранее разработанному плану делали и продолжают делать все, чтобы придать политическую окраску этому чисто уголовному делу, имя которому — шантаж и клевета. В этих целях была произведена инсценировка покушения на Папена. Провокаторы — злейшие враги Советского Союза. враги демократических стран и, следовательно враги Турции. Настоящим организаторам этой провокации пока удалось скрыться от суда. Цель провокации — свалить так называемое «покушение» на Папена — на «коммунистов», якобы связанных с советскими гражданами, чтобы дискредитировать последних в глазах общественного мнения турецких властей и добиться ухудшения советско-турецких отношений».
Павлов указывает, что провокаторы Абдурахман, Сулейман и их сообщники либо вовсе не турки, либо «Турки на час», принявшие турецкое гражданство для преступных целей. Это люди, не имеющие понятия о родине, принципах и чести. Павлов указывает, что провокатор Сулейман якобы заявил на предварительном следствии 6 марта, что «Покушение является попыткой расстроить отношения между Турцией и Германией», а на первом судебном заседании 1 апреля, на вопрос председателя суда о целях «покушения», тот же Сулейман ответил: «Я не имею своего мнения по этому вопросу и вообще об этом ничего но знаю». Павлов просит суд заинтересоваться вопросом «Кто же высказывался за Сулеймана на предварительном следствии.
Касаясь следственных материалов обстоятельствах так называемого «покушения», Павлов обращает внимание суда на то, что ни в одном документе почему то, не зафиксировано расстояние от места взрыва бомбы до проходившего по бульвару Папена. После взрыва Папен и его жена прошли к автомобилю, стоявшему в 100 метрах от места взрыва, сели в машину и уехали в германское посольство еще до прибытия полиции на место происшествия. Цитируя ряд материалов следствия, Павлов заявляет, что они «Позволяют сделать тот вывод, что мы имеем дело не с покушением, а с инсценировкой покушения и что место взрыва было выбрано организаторами этой инсценировки исключительно точно. Эта бомба бросалась не в Папена, а в советских граждан, и провокаторы достигли цели. Как она попала в нас, я буду показывать дальше».
Суд откладывает продолжение показаний Павлова.