Д. Н. Мамин-Сибиряк
(К 30-летию со дня смерти)
7 ноября настоящего года исполнилось 90 лет со дня рождения замечательного писателя-уральца Мамина-Сибиряка, а 15 ноября исполняется 30 лет со дня его смерти.
Бережно и нежно хранит суровый Урал имена и создания своих лучших сынов, подготовлявших в прошлом наш настоящий день и помогавших народу в его героической освободительной борьбе, и имя Мамина-Сибиряка стоит между ними в первом ряду.
Он был убежденным и пламенным патриотом, страстно влюбленным в свою родину, «Это только потерянные и совсем бесшабашные люди утрачивают всякую связь со своей родиной,—писал он в 1882 году своей матери. —
родина—это для нас самое дорогое».
И спустя несколько лет в письме к брату он опять развивает ту же мысль: «Родина—наша вторая мать, а такая редина, как Урал, тем паче. Припомни «братца Антея» и наших богатырей, которые, падая на сырую землю, получали удесятеренную силу. Это глубоко верная мысль. Время людей-космополитов и всечеловеков миновало,—нужно быть просто человеком, который не забывает своей семьи, любит свою родину и работает для своего отечества». В своих произведениях он десятки раз в разных вариантах повторяет эту мысль.
Пламенный патриотизм помог Мамину-Сибиряку не только проникновенно вглядеться в жизнь родного народа, но и в своей собственной психической природе
усвоить наиболее ценное существо этой жизни, ее национальные краски и черты. Глубоко правильны были слова из юбилейного приветственного адреса Мамину-Сибиряку от «литераторов и почитателей»: «Назвать имя Мамина-Сибиряка — значит поддаться очарованию вековой русской были, размаху и силе широкого и мятежного русского человека и то тихой, то мощной прелести нашей природы». Глубоко правильной является и выпуклая характеристика, сделанная С. Я. Елпатьевским: «Мамин был уральский человек. Кряжистый, словно сколоченный, сильный и свежий человек. Он был весь полностью от Урала—обликом, ухваткой, чувствованием, думанием. В нем много было от мглистых еловых лесов, и белорадостных березок, от горных вершин и угрюмых скал, от уральского камня, от бурных горных речек, от всей уральской жизни».
В произведениях Мамина-Сибиряка дыхание, любви к родной земле прошло прежде всего в глубоком восприятии и изображении репной природы. Великий реалист-жизнелюбец он не уставал рассказывать читателям о суровых и строгих красотах Урала, о шумах и красках глухого уральского бора, о чарующей мощи Волги и Камы, о том роскошном празднике, который дает наша родная природа для зрения и слуха. Ему была свойственна ненасытимая жадность к этим впечатлениям,—в них он находил удовлетворение и своим страстным стремлениям к полнокровию и богатству жизни и своей страстной любви к родной кормилице-земле.
Но еще более дорог и важен был для великого сына Урала Живущие среди этой природы человек с его борьбой, нужными и заботами, с горячим стремлением к счастью и бесконечными страданиями, Великой потенциальной мощью и фактической подавленностью. «Как ни хороша природа сама по себе,—писал он в «Золотухе»,—как ни легко дышится на этом зеленом просторе, под этим голубым бездонным небом, глаз невольно ищет в ней признаков человеческого существования»... И думам о русском человеке, о родном народе он посвятил всю свою сорокалетнюю литературную работу.
Замечательно при этом, что наш писатель-демократ убежденно и последовательно исключил из состава народа хищников и эксплоататоров, паразитировавших на народном теле. Он отказал этим людям—Лаптевым, Половодовым, Колобовым—и в правах на родину и в правах на подленно - человеческое счастье. «Только труд делает человека истинно - благородным», — эта мысль из повести «Весенние грозы» варьируется у него десятки раз.
С совершенно исключительной зоркостью и остротой Мамин-Сибиряк рассмотрел и изобразил среди хищников представителей международного капитала, жадно вцепившихся в наши национальные богатства, и в первую очередь—хищников немецких. Их он прекрасно описал в романе «Без названия». А в очерке «Родительская кровь», рассказывая о «завоевании» немецкой акционерной компанией Пластунского завода на Урале, он дает замечательные строки: «Владычество новой компании началось с того, что на смену старых доморощенных управителей и служащих была выслана настоящая армия немцев и заведен был в делах чисто-немецкий бесконечный порядок. На одном Пластунском заводе было восемьдесят человек служащих, из которых 65 были немцы, а 15 из старых заводских служащих. Конечно, эти немцы разобрали самые лучшие места... Русские фамилии жались на самых последних ступеньках этой канцелярской лестницы—писцами, дозорными, запащиками и тому подобной мелкой сошкой, даже не имевшей подчас названия своей должности—так она была мелка и ничтожна. Заведение такого образцового порядка являлось только одной стороной дела, за которой непосредственно выступала вторая, правда, логически связанная с первой,—это целая система хозяйственных сокращений и урезок в мелочах, в маленьких должностях и особенно на рабочих. Была введена артистически выработанная система вычетов и штрафов, подробные правила, как ходить и дышать, и этот аптекарский способ экономии на первых же порах дал самый блестящий результат»…
Еще более замечательна проницательность, с какой в «Горном гнезде» Мамин-Сибиряк изобразил в образе продажного журналиста Перекрестова шпионские методы работы иностранного капитала в России.
Обливая предателей и негодяев презрением и ненавистью и разоблачая их, Мамин-Сибиряк отдал всю свою любовь и преданность трудовому народу, его борьбе и его чаяниям. Прекрасно выразил это А. М Горький в известном юбилейном приветствии Мамину-Сибиряку: «Когда писатель глубоко чувствует свою кровную связь с народом, это дает красоту и силу ему. Вы всю жизнь чувствовали творчески связь эту, и прекрасно показали вашими книгами, открыв целую область русской жизни, до вас незнакомую».
Эта высокая оценка дана Мамину великим художником пролетариата, разумеется, не случайно, как не случайна ссылка на него В. И. Ленина в классической работе «Развитие капитализма в России». «В произведениях этого писателя рельефно выступает особый быт Урала, близкий к дореформенному, с бесправием, темнотою и приниженностью привязанного к заводам населения, с «добросовестным ребяческим развратом» господ, о отсутствием того среднего слоя людей (разночинцев, интеллигенций), который так характерен для капиталистического развития всех стран, не исключая и России» (том III, стр. 379).
Один из первых Мамин-Сибиряк изобразил жизнь рабочего класса и близких ему слоев крестьянства в период организации великой большевистской партии. Он показал в них не только черты страдания, но и качества строителей и творцов жизни—физическое и духовное богатырство, глубокую любовь к родной земле, страстное свободолюбие, неукротимое упорство, героическое бесстрашие. Он исполнен веры в их колоссальную мощь и неодолимость.
Живой современностью звучат строки, посвященные им красавице Волге, которая приковывает ныне все думы нашего народа: «Трудно представить себе что-нибудь красивее Волги, которая без конца льется в зеленых берегах, точно проголосная русская песня—эта песня родилась именно здесь и так же разлилась по необ’ятной Руси из края в край. Что-то могучее, бодрое и хорошее. казалось, висело в самом воздухе. Являлось смутное ощущение нетронутой воли, шири, удали, точно и небо здесь раздавалось выше... Еще можно и стоит жить на свете, когда вас охватывает такая сила и такая же сила несет вас вперед»... Думается, что когда и ныне советский человек читает эти строки, у него крепнет рука, разящая оккупантов.
Могучий художник Урала, скончавшийся 30 лет назад, духовно не умер до наших дней. Его творчество дает чрезвычайно много для понимания некоторых важных страниц из истории Урала, для понимания истории наших фабрик и заводов, которые ныне куют оружие борьбы против фашизма, для понимания русского человека, своею кровью защищающего сейчас дело всего человечества. Лучшими сторонами этого творчества Мамин-Сибиряк и ныне с нами в нашей великой и священной борьбе с врагом. Из дали прошлого он учит нас беспредельной любви к родине, беззаветной преданности народу, беспощадной ненависти к его врагам.
Е. А. БОГОЛЮБОВ -профессор Молотовского педагогического института.