Д.Дар
Уральские шаньги
Когда я, наконец, был выписан из госпиталя и, опираясь на палку, вышел, прихрамывая, на берег широкой Камы и стал обдумывать, что мне сейчас следует делать, то прежде всего вспомнил письмо полученное мною в госпитале от своих боевых товарищей.
«Так как вы лечнтееь на Урале,— между прочим говорилось в этом письме.— и, выздоровев, наверное получите отпуск, просим вас посетить наших любезных шефов, верхнемуллинсьих колхозников, и передать им наш Фронтовой привет» .
Так я и сделал. Верхномуллинские колхозники, действительно, шефствовали над нами звмечательно. Перед каждым праздником они посылали в нашу часть такие письма и подарки, что всем нам иногда казалось, будто превратности войны и эвакуации собрали там, в уральской деревне наших матерей и бабушек. Потому что никто кроме родной матери и бабушки и письма такого теплого написать не может, и варежек таких мягких не свяжет, и пирожков таких вкусных не напечет.
Я приехал в колхоз поздно вечером, но, несмотря на это, в просторную избу правлениясразу же пришло столько женщи, прибежало столько ребятишек, приковыляло столько стариков, что я почувствовал себя оратором, которому предстоит выступать на многолюдном митинге.
Глядя на меня, все женщины украдкой терли глаза, находя удивительное сходство между мной и своими сыночками. И гостеприимство их было так искренне, что, не скрою, рыжая Павлючиха чуть было не выцарапала глаза добродушной Аксинье Федоровне, посмевшей настоять на том, что у нее уже и ужин для меня приготовлен, в Петровна заявила, что если я у нее уральских шанег (таких, как в прошлом году они нам на фронт посылали) не отведаю, то она больше со мной и разговаривать не хочет.
Спасибо председателю правления. С мудростью царя Соломона он поделил меня па ровные шесть частей между шестью семьями фронтовиков. В одной я должен был ужинать, в другой — ночевать, в третьей - завтракать, в четвертой - отдыхать до обеда, в пятой - обедать, и в шестой чай пить перед отъездом.
Вопросов мне задатали множество, и я на все отвечал довольно бойко, только Петровна (та, что уральскими шаньгами угощать собиралась) смутила меня своим вопросом чрезвычайно, и вопрос ее опять же тех уральских шанег касался.
А как шанежки наши вам понравились, те, что мы вам в канун нового года посылали?
— Не знаю, - честно ответил я,- мы их и не попробовали.
— Как так, по попробовали ? - всплеснула руками и даже присела от возмущения Петровна. - Лучшие наши стряпухи всю ночь и весь день их готовили. Может быть на почте их съели? Не дошли они до вас, родименькие?
И вот, чтобы отвести несправедливые обвинения в адрес почтовых работников, пришлось мне рассказать всю правду, а правда заключается в следующем.
В последние дни декабря установилась на нашем участке фронта небывалая тишина. С утра и до утра только деревья потрескивали от мороза, да изредка щелкали снайперские выстрелы, ненадолго всплескивали пулеметные и автоматные очереди, к которым так мы привыкли, что не будь их кажется, и заснуть не могли бы, а проснувшись, так и не поверили бы, что проснулись.
Встречать новый год мы собрались в одном из блиндажей. Старшиина привез много замечательных вещей - из тыла прислали новогодние подарки. Были среди них и вино, и печенье, и конфеты, но главное — уральские шаньги, такие розовые, запеченые пышные, что даже смотреть на них без волнения было совершенно невозможно.
В нашем военном деле нельзя обойтись без начальника, а особенно в такой операции как встреча нового года. Поэтому назначили мы начальником встречи нового года
ефрейтора Ивана Костина.
Надо прямо сказать: к своей боевой задаче отнесся он с полной серьезностью. Вместо стола поставил он посреди блиндажа несколько перевернутых ящиков из-под патронов, покрыл их белым маскировочным халатом, расставил четыре консервных банки с фитилями - для освещения. Наши жестяные кружки он начистил так, что они заблестели как хрустальные бокалы. Водрузил на стол фляги с вином, консервы, конфеты, а посреди положил целую горку тех самых шанег, которые лучшие верхнемуллинские стряпухи готовили всю ночь и весь день.
Когда все уже было готово, и до нового года оставалось каких-нибудь сорок минут, и новогодний "стол" во всем своем великолепии ждал гостей, решил начальник встречи нового года поразить нас сюрпризом - поставить в дальний угол блиндажа новогоднюю елку, украсив ее стреляными гильзами, обоймами, осколками снарядов и другими доступными нам веселыми игрушками.
Тогда он написал записку я положил ее на самое видное место посреди угощения. А было в ней написано:
«Ушел за елкой. До моего возвращения ни к чему не притрагиваться.
Начальник встречи нового года фрейтор И. Костин».
Написав это, он привычных жестом поправил на себе автомат, гранатную сумку и вышел и блиндажа.
Недалеко рос молодой ельничек. Туда и направился ефрейтор Костин. Елочку он выбрал молоденькую, зеленую, ветвистую. Срезал ее финским ножом и уже пошел обратно, когда появилась Луна и осветила все кругом и ту опушку леса, у которой был расположен передний край обороны противника. Там, недалеко от опушки увидел Иван Костин одинокую фигуру человека, крадущегося между деревьями. Немец быстро перебегал от сосны к сосне и вдруг у высокой кривой сосны пропал, будто провалился сквозь землю.
Сильнее забилось сердце Ивана Костина, беспокойное сердце воина.
— Куда, гад, мог деться? - думал он о пропавшем фрице. И чтобы получше разглядеть, гпрополз несколько метров вперед, поставил перед собой в снег елочку и стал наблюдать.
А в это время мы. чисто выбритые, с белыми воротничками, уже сидели вокруг волнующего "стола" и тоскливо глядели на вино и закуски, с нетерпением ожидая возвращения запоздавшего начальника встречи нового года. Время приближалось к полуночи.
Напрасно веселый кунгуряк Костя Птухин пытался развлечь нас своими шутками и опорочить верхнемуллинские шаньги, уверяя, что истинно уральские шаньги умеют приготовлять только в его родном городе Кунгуре. Не веселили нас тогда его шутки, и когда терпения у нас осталось так же мало, как минут в старом году, поднялся сержант Алеша Гладин и сказал:
- Этак мы и весь новый год прождем. Схожу-ка я, потороплю его с елкой управиться.
Вышел он из блиндажа, направился к ельничку и увидел там то же, что видел Иван Костин, — чуть заметные фигуры фрицев, воровски крадущихся к высокой кривой сосне.
И подобно Ивану Костину вздрогнул Алеша Гладин и сердце подсказало ему, что надо делать.
А мы все сидим и томимся.
Тогда не выдержал и сам старшина.
— Ну, вы как хотите, а я схожу и приведу их, хоть с елкой, хоть без елки, а то мы из-за нее весь год будем нового года ждать.
И с этими словами он тоже вышел из блиндажа и отправился к ельничку.
Остались мы в блиндаже втроем. Часы держим в руках и на шаньги стараемся не смотреть, потому что чувствуем, что не можем с ними с глазу на глаз сидеть. А до нового года всего 12 минут. Что тут будешь делать? Отправились и мы на поиски товарищей.
Подползли к ельничку, видим навстречу старшина спешит.
— Скорее ползите туда, шепчет он и рукой на опушку указывает. — Я тоже сию минуту обратно вернусь.
Ползем мы к опушке. Там все тихо, спокойно. Под высокой кривой сосной немецкий часовой головой в снег уткнулся. Подползли еще ближе. Видим - под деревой снежный бугор и над ним тонкая, чуть заметная струйка дыма вытянулась. Тихо в ночи, только кажется нам, будто из-под снега какие-то голоса доносятся, а потом часы начали бить - один удар, второй, третий...
Вдруг яркое пятно света зажглось на снегу и на одну секунду мы увидели блеск бутылочек и группу немецких офицеров, стоявших с бокалами в руках, но высокая широкоплечая фигура заслонила свет и знакомый голос нашего начальника встречи нового года заглушил бой часов:
- Не жить вам, гадам, в новом году! - и одна за другой, три ручные гранаты полетели в блиндаж.
Бой был коротким. Поднятая старшиной наша рота заняла несколько блиндажей противника, перебила фрицев и закрепилась на новом рубеже.
И когда все уже было кончено и смолкли последние выстрелы, вдруг опять услышали мы, на этот раз не на шутку испуганное восклицание Ивана Костина:
- А не опоздали ли мы новый год встретить?
Посмотрели на часы. Было четыре часа утра.
- Беги, - говорим старшине, - в наш блиндаж, тащи сюда все великолепие, и главное, шаньги не забудь.
Прибежал старшина в блиндаж, видит - там неизвестные люди сидят. Вино все выпито, консервы и конфеты съедены, и какой-то сержант последнюю шанежку надвое переломил и уже надкусывает.
- Кто такие? - кричит старшина.
А те отвечают:
- Мы артиллеристы. На новые позиции выдвинулись. Спасибо, кто-то вот угощение для нас приготовил.
Постоял старшина, постоял, потом ахнул и поздравил артиллеристов с новым годом.
А мы так уральских шанег тогда и не попробовали.
Что ж тут поделаешь?
Пицелая воанратиения запоялание. НО’ ПАЧИьиеа, › пртузотИ — НОНЭГО [о Время ирибаижаловь юноле зочи. И } т
Инпрлено пеевяый — КУНГУОЯк |{ойтя Птужии пыталья ризиленыь ПАе @нории шутнами и опоронить
с! Под выесоной кри! №ой повной номоцкий масовой го” лоной в снег утипулал, Поднолт пли ещо ближь Видим- пол лез веком снежуый бугор ни мал иным опуая. чуть вамотикя струйца
тогига и Дымп вытлрулда» Тихо в ночи,