Сем. РОЗЕНФЕЛЬД
СТАЛИНГРАД
Они шли к Сталинграду, собрав в кулак всю мощь своей военной машины. Обжегшись на бесплодной многомесячной блокаде великого Ленинграда, под стенами которого они оставили кости сотен тысяч своих солдат, отброшенные из-под Москвы на сотни километров назад, они создали свой «хитроумный» план наступления на юге. Они еще не расстались с бредовой верой в свою германскую непобедимость, они еще считали только досадной случайностью, легко исправимой неудачей все, что произошло в жестокую для них зиму сорок второго года. Алчная грабительская мечта о новых «Жизненных пространствах», о Волге и Кавказе, мечта о нефти туманила мозги опьяневших от крови захватчиков. И вот много десятков отборных немецких и подчиненных им вассальных венгерских, итальянских, румынских дивизий лавиной двинулись к Воронежу, к Сталинграду, к Кавказу. Все, что есть лучшего в фашистской армии, плотная масса ее техники, весь цвет германской авиации, грандиозное количество боеприпасов—все, что только можно, было брошено сюда, чтобы до зимы во что бы то ни стало обеспечить себе победу и конец войны на востоке. Уверенность в том, что Красная Армия не сможет сопротивляться, что она обессилена или, может быть, даже и вовсе уничтожена, была так сильна, что Гитлер установил совершению точные сроки взятия Сталинграда, Саратова, Куйбышева, Грозного, Баку. Упрямое сопротивление героических сталинградцев было так неожиданно и так нечеловечески упорно, что вызывало не только злобу и бешенство немцев, но и недоумение, растерянность, испуг. Враг не мог понять, как же можно устоять против многих тысяч танков, железными рядами напивавших на город, обыкновенный каменный город?
Гитлеровцы не могли постигнуть—что это за люди, на которых сыплются сотни и сотни тысяч бомб и снарядов, а люди все же остаются целыми и продолжают бить своих врагов? Их тупой фашистский мозг не в силах был одолеть вопроса—-как же может выйти живым человек из горящего, обрушившегося, уничтоженного дома и снова бодро нести свое оружие и снова драться, снова грудью защищать каждый метр земли, каждый камень разбитой мостовой? И враг, напрягая все свои силы, подтягивал к Сталинграду все большее и большее количество войск, стальным тараном своей техники, огня, коварства, злобы, неуемной жадности, стараясь прошибить непоколебимую стену Сталинграда. Три месяца, изо дня в день, из ночи в ночь, ин на минуту не прекращал враг яростных прыжков израненного, взбесившегося от бессилия зверя и снова опрокидывал на город тысячи тонн металла, пламя сплошных пожаров, удушливый черный дым разрывов.
А Сталинград продолжал стоять как былинный русский богатырь, спокойно отбрасывающий назойливых, злых, яростных своих врагов.
И люди его, великие в своей скромности, подлинные титаны духа, снова восставали из пепелищ пожаров, из засыпанных подземелий, из-под обломков разбитых зданий, из цехов, из-за насыпей железных дорог, и снова, и снова отбивали остервенелые атаки беснующегося врага.
Но все же враг, наглый, тупой, самоуверенный враг, не сомневался, что немного раньше или немного позднее — он своего добьется.
И вдруг...
Да, вдруг, с севера и с юга, от Саратова и Астрахани, из глубин великой необ’ятной страны, словно из богатых недр ее щедрой земли, показались новые сове’ские полки, дивизии, армии! Молодые, свежие, обученные, тепло одетые, прекрасно вооруженные, оснащенные новой техникой, руководимые храбрыми и опытными командирами, они стремительно шли с обоих флангов, заходили в тыл, окружали вражеские полчища. И пресловутая «непобедимая», избалованная многими успехами германская армия оказалась на подступах к Сталинграду в западне. Двадцать две отборные дивизии врага, брошенные на штурм Сталинграда, замотались как крысы, попавшие в безвыходную железную ловушку. Триста тридцать тысяч жадных фашистских головорезов, уже вот-вот видевших себя хозяевами города, мечтавших о тепле, свете, сытости и покое, стали задыхаться в тугой петле, все больше затягиваемой Красной Армией. И вот уже нет немецких войск больше ни в Сталинграде, ни у Сталинграда, ни где-либо вблизи на расстоянии многих сотен километров вокруг. Немецкие дивизии, торопившиеся на помощь с юга, также предупредительно встречены, разгромлены и разметаны. Их гонят и от Кавказа, и с Кубани, и с Дона, и от Воронежа.
Разбиты сто двенадцать вражеских дивизий, уничтожено и взято в исправном виде такое количество орудий, снарядов, самолетов, автомашин, складов боеприпасов и продовольствия, железнодорожных составов, паровозов и прочих бесчисленных трофеев, которое говорит о том, что удар был для немцев столь же неожиданным, сколь страшным, непоправимым, приведшим к краху всех их планов не только на юге, но и всех их планов вообще. Грандиозные цифры уничтоженных дивизий, трофеев и пленных блестяще венчаются небывалым в истории войн числом плененных генералов, полковников, офицеров, штабов, возглавляемых самим, да, самим генерал-фельдмаршалом фон Паулюсом!...
Все, что произошло сейчас на юге нашей страны, не имеет равного себе во всей истории мировых войн—от древности до наших дней. Карфаген защищался три года и в конце все же был взят врагами, разграблен и дотла сожжен. Ни великий патриотизм его жителей, ни военное искусство его защитников не могли его спасти Седан был отдан врагу вместе с армией в 85 тысяч солдат, с 600 пушками и с Наполеоном Третьим в придачу. Когда семидесятитысячная австрийская армия Макка была окружена и разбита Наполеоном Первым под Ульмом, это считалось—и до сих пор считается— одной из самых блестящих военных операции Наполеона. Его победа под Аустерлицем, когда он, обойдя австрийскую армию с Фланга, зашел в тыл и разгромил ее, определялась как «чудо стратегия» (слова Энгельса), как образец военного гения. Разгром французской армии в России Кутузовым вошел я историю как пример непревзойденного стратегического плана и создал вокруг великого русского полководца ореол вечной славы.
Однако, нет и не может быть сомнений, что и план и самое осуществление плана окружения и уничтожения вражеской армии, разгрома всех захватнических замыслов врага и решительного изгнания из районов Волги, Дона, Кубани. Северного Кавказа— гениальнейший из всех известных нам классических военных планов. Он навсегда войдет в историю как великий пример дальновидной сталинской мудрости, глубочайшей стратегической мысли, сталинского военного гения.
И то, что для реализации этих замечательных военных планов им предпослано в тылу все, что для этого необходимо, история также запишет как образец мудрого и глубокого руководства, как пример редчайшей прозорливости. Враг тешил себя ребячьей надеждой на то, что, временно пробравшись на Украину, в Донбасс, в промышленные районы, он лишит нас угля, оружия, авиации. Напрасно! Ему невдомек было подумать, что в глубине нашей страны есть еще в числе многих других огромных областей Урал и Сибирь, что их шахты, домны, мартены, металлургические, орудийные, танковые, авиационные заводы работают с удвоенной, утроенной, удесятеренной силой, что сотни эвакуированных крупнейших Заводов давно и прочно устроились на новых местах и вместе с уральскими и сибирскими промышленными старожилами дают огромнейшую продукцию нашей Красной Армии, продукцию, безусловно способную удовлетворить все ее нужды, дать все, что необходимо для таких побед, как великолепная сталинградская победа.
Сталинград — эпопея!
Сталинград — великий монумент, символизирующий гений того, кто дал героическому городу счастье носить его имя. Сталинград останется в веках, как памятник мудрости, героизма, гигантской мощи прекрасного советского народа и его гениального вождя.