Ник. ТИХОНОВ
Армия, призванная разгромить фашизм
В сумке убитого финского драгуна знаменитого Нюландского полка в декабре тридцать девятого года я нашел тетрадь, где среди разных, срисованных с киножурналов красоток был помешен почти карикатурный набросок красноармейца.
Но это была не карикатура. Нюландский драгун изобразил, как мог, бойца Красной Армии. Он изобразил его так, как это представляло ему белофинское командование. Красноармеец был криворотый, уродливый человек, в длиннополой шинели с лиловыми полосами на груди, в какой-то страшной шашке, с огромной бородой, с кинжалом за поясом. Он походил на стрельца из Оперы или на «московита» из эмигрантского фильма, но в нем не было ни одной черты бойца Красной Армии.
Наши враги плохо знали нашего красноармейца. Белофинны узнали его поближе, когда рухнула хваленая линия Маннергейма.
В немецких фронтовых газетах начала разбойничьего похода на СССР немцы увлекались дешевыми эффектами. Они снимали инсценировки, где бойцы Красной Армии изображались в виде оборванных страшных «мужиков», недалеко ушедших от белофинского изображения, и рядом с ними немцы помещали чистеньких смазливых фрицев.
Немцы плохо знали тогда нашу Красную Армию. Они еще верили в то, что им говорила о ней геббельсовская машина по выработке несусветной чепухи. Но позже, в страшные ночи зимы сорок первого—сорок второго года, под Москвой, Ленинградом, Тихвином и Ростовом они уже не смеялись. Мороз скривил им улыбки на сторону, а русская артиллерия заставила вобрать башку сутулые плечи.
И скоро немецкие генералы от пропаганды стали спрашивать в своих статьях: в чем дело? В чем сила сопротивления русских? И они долго искали ответа на этот вопрос. Они ответили сами себе, чтобы успокоить свою орду: «Русские сопротивляются так упорно потому, что они не верят в загробный мир. Они сражаются, как одержимые...»
Да, бойцы Красной Армии одержимы только одной мыслью—выкинуть немецких захватчиков с родной земли, разбить их, уничтожить. С этой одержимостью встретились немецкие орды и не могли ничего поделать. Тайна силы Красной Армии осталась тайной для бандитов, стремящихся дорваться до чужого добра. Самая основа, на которой стоит Красная Армия,—тесный нераз’единимый ее союз с народом, тесная ее связь, кровное родство с той землей, которую она защищает, не жалея жизни, подвиги во славу родины, самопожертвование,—все это никак не могло ничего сб’яснить немцу, так как ни одно из этих слов не звучало для него понятно.
Углубляясь в Россию, он только инстинктивно чувствовал, что втягивается в смертельную борьбу, входит в просторы, откуда ему нет возврата. Единственное, на что он тупо надеялся,—это на то, о чем ему прожужжали все уши еще с детства: что немецкая армия самая победоносная, «непобедимая» армия, искусство ее генералов—непревзойденное, непогрешимое, и что-что, а уж германские стратеги таковы, что перед ними крепости не крепости, укрепленные линии не укрепленные линии, а в поле никто не может устоять против всяких клиньев, клещей, окружений,—словом немецкий генерал никого не боится и в искусстве воевать равных не имеет. С этой тупой самоуверенностью немецкие захватчики бодро шагали по степям Дона, бросались в раскаленное пекло Сталинграда лезли в глубину кавказских ущелий, сидели в дзотах на берегу Невы.
Они подкрепляли себя именами Шлиффена, Мольтке, Людендорфа, Гинденбурга. Браухича, Рейхенау и многих иных китов военной немецкой школы.
Они не знали, какой стратегический гений возьмет их в оборот у стен трижды славного Сталинграда, и хотя они стали осторожнее после разгрома под Москвой и неудачных штурмов Ленинграда, после Тихвина и Ростова, но летнее наступление вскружило им голову. Тем тяжелее было для них и последнее смертельное видение—они так и сдохли, не понимая, что случилось.
А случилась простая вещь. Оказалось, что есть стратегия новая, до которой немцам еще надо тянуться, да тянуться. Оказалось, что есть незнакомое, им военное искусство, искусство так сражаться, что громадная ударная, отборная немецкая армия, во главе с генерал-фельдмаршалом и добрыми двумя десятками искуснейших стратегов-генералов, должна была сдаться в плен и подвергнуться до этого такому избиению, что сдача в плен явилась самым естественным исходом грандиозной битвы под Сталинградом. Если до этого они не понимали, в чем сила стойкости русского солдата, то теперь для этих генералов наступила пора длительного раздумья, как дошли они до небывалого, какого не видел воле свет, военного поражения.
Красная Армия с первых дней своего существования уже сталкивалась с сильнейшими врагами. Таким был и Германский империализм. В 1918 году Ленин писал: «До сих пор перед нами стояли мизерные, презренно-жалкие (с точки зрения всемирного империализма) враги, какой-то идиот Романов, хвастунишка Керенский, банды юнкеров и буржуйчиков. Теперь против нас поднялся гигант культурного, технически первоклассного оборудованного, организационно великолепно налаженного всемирного империализма. С ним надо бороться. С ними надо уметь бороться. (Ленин, т. XXII, стр. 292)».
Ленин был первый великолепный организатор Красной Армии. И он учил Красную Армию, как надо уметь бороться.
Климент Ефремович Ворошилов вспоминает о Сталине в те года: «В период 1918—1920 гг. товарищ Сталин являлся, пожалуй, единственным человеком, которого Центральный комитет бросал с одного боевого фронта на другой, выбирая наиболее опасные, наиболее страшные для революции места. Там, где было относительно спокойно и благополучно, где мы имели успехи,—там не было видно Сталина. Но там, где в силу целого ряда причин трещали красные армии, где контрреволюционные силы, развивая свои успехи, грозили самому существованию советской власти, где смятение и паника могли в любую минуту превратиться в беспомощность, катастрофу,—там появлялся товарищ Сталин. Он не спал ночей, он организовывал, он брал в свои твердые руки руководство, он ломал, был беспощаден—и создавал перелом, оздоровлял обстановку».
Выученики прославленной шлиффеновской школы, школы борьбы на окружение и истребление противника, шли к нам немецкие генералы, гордо перед этим завоевавшие - страны Западной Европы. И генералы сталинской школы, действуя, по блестящему плану сталинской стратегии, показали сиятельным генералам высокой культуры, как надо классически проводить окружение и истребление самых лучших частей, самой первоклассной техники.
Немецкое военное долго рекламированное искусство отходит в прошлое. По действиям Красной Армии будут с уважением и удивлением изучать будущие военные историки, искусство победы.
Красная Армия сдала мировой экзамен. Красная Армия прошла большой путь, она вырастала замечательных бойцов и командиров, она внушила ужас самому главному врагу, она бьет его по правилам, еще не известной миру стратегии, она освобождает земли Родины от угнетателей и она помнит свою конечную цель—освобождение порабощенных народов, стонущих в цепях от ига фашизма. Она первая в мире армия, нанесшая такое поражение гитлеровским армиям, какого не видел свет, она сломила нахальную гордость зарвавшихся гитлеровских стратегов, она сорвала с Гитлера пышные лавры сомнительных побед и нанесла ему такой удар, что затрещал самый костяк фашистской Германии.
Свое двадцатипятилетие Красная Армия встречает в полном расцвете силы и уверенности, на пути ж окончательному разгрому смертельного врага, к уничтожению темных сил фашизма. Плоть от плоти, кровь от крови родного народа, она стала самой известной, самой популярной и самой искусной армией мира, надеждой всех свободолюбивых народов и грозой для врагов.