Утром 17 июля по улицам Москвы двигались нескончаемые колонны пленных немецких с солдат и офицеров. Их было 57.600 человек. Но это лишь часть той огромной массы военнопленных, которые захвачены меньше чем за месяц наступающими войсками 1, 2 и 3 Белорусских Фронтов. Они следуют через Москву в лагеря для военнопленных.
Среди них те, кто еще месяц назад верил бредням гитлеровской пропаганды о "неприступности" укрепленных линий, кто думал отсидеться за их бетоном сталью, под прикрытием их бесчисленных огневых точек. Здесь и те, кто побывал в "мешках" под Витебском, Бобруйском и Минском, кто в бессильной ярости метался от одной стенки "котла" к другой, повсюду натыкаясь на непроходимую завесу огня и, в конце-концов, поняв бессмысленность дальнейшего сопротивления, сложил оружие и поднял руки вверх.
Рядом с типичными "тотальниками" шестидесятилетними седобородыми стариками и шестнадцатилетними юнцами шагают рослые кадровые солдафоны, которые думали, что война - это лишь грабежи и безнаказанное истребление мирного населения.
Вдоль Ленинградского , шоссе, улицы Горького, Садового кольца и других улиц, по которым колонны пленных направлялись для погрузки в эшелоны и дальнейшего следования в лагери, выстроились сотни тысяч москвичей. Особенно много среди них женщин. С ненавистью и презрением смотрят они на этот жалкий грязный сброд.
-Вот вы и попали в Москву! - раздаются с тротуаров иронические возгласы москвичей.
Да, это солдаты и офицера той самой "непобедимой" германской армии, которая три года назад рвалась к нашей столице. Тогда они готовили парадные мундиры и об'емистые чемоданы, заранее предвкушали, как будут насиловать, грабить, убивать, бесчинствовать в "завоеванной" Москве. Кто знает, может быть среди идущих сейчас пленных каким-то чудом сохранились те, кто был выделен в "зондеркоманды" для истребления москвичей - ведь с осени 1941 года гитлеровское командование проявляло исключительную заботу и энергию по части создания и специального обучения этих палаческих команд.
В голове колонны идут 19 германских генералов. Всем им, как было оговорено в условиях капитуляции, оставлена полная генеральская форма, знаки различия и ордена. Генералы идут, потупив взор, видно жжет их подошвы мостовая, по которой они собирались гарцевать, как завоеватели!
За генералами следует офицерская колонна. Здесь и старшие офицера, и капитаны, и лейтенанты. Каждый - при своих знаках различия, многие - с орденами. Старики и безбородые юнцы, командиры полков и рот, уцелевшие за три года войны представители старой немецкой офицерской касты и скороспелые "тотальники". По нашвкам видно, что одни из них танкисты, другие пехотинцы, третьи артиллеристы, связисты, кавалеристы - все виды битого немецкого оружия представлены здесь в этой огромной офицерской колонне.
За нею нескончаемым потоком двигаются колонны солдат. Характерно, что у большинства из них довольные выражения лиц - на них словно написано: с нас хватит, мы отвоевались! Они успели во-время поднять руки вверх и видно, что несказанно этому рады.
Это нетрудно понять, если послушать рассказы пленных о том отчаянном, безвыходном положении, в которое поставило их стремительное наступление советских войск. Подполковник Липман, командовавший полком, был взят в плен в районе Витебска, фельдфебель Воннеберген - под Бобруйском. Но то, что они рассказывают, - похоже, как две капли воды: так было и под Витебском, и под Бобруйском, и восточнее Минска, и в районе Полоцка, и в Вильнюсе и в десятке других больших и малых "мешков", в которые наступающие войска загоняли немецкие войсковые группировки и гарнизоны.
- Перед началом советского наступления, - рассказывает подполковник Липман, - мой полк насчитывал 2 тысячи человек. К моменту сдачи в плен осталось не более 500. Положение наше было безнадежно, какая бы то ни было связь с высшим командованием отсутсвовала, все его обещания "выручить" оказались ложью. Остатки разбитого полка 7 дней бродили по лесам без пищи и отдыха и, наконец, я отдал приказ сложить оружие и сдаться в плен.
Когда подполковнику Литману сообщают, что германская пропаганда утверждала, будто окруженная в районе Витебска немецкая группировка прорвала кольцо и соединилась с главными силами, он саркастически усмехается и говорит:
- Это абсурд! Такая возможность была абсолютно исключена. Из окружения не вышел ни один солдат.
Слово в слово повторяет это и фельдфебель Воннебергер о бобруйской группировке. Немецкие войска, попавшие в этот "мешок", также провоцировали обещаниями немедленной "помощи", но ожидание "помощи" лишь привело к бессмысленным и бесцельным жертвам. Через несколько дней всем стало ясно: гитлеровские обещания - наглая ложь, надо или погибать или сдаваться в плен. В этом убедились все солдаты и офицеры, в течение полутора с лишним часов проходившие сегодня по московским улицам. Они поняли, что сопротивление бессмысленно, что выполнять дальше приказы Гитлера - это значит погибнуть, а сложить оружие - значит сохранить жизнь.
При прохождении колонн военнопленных со стороны населения были многочисленные восторженные возгласы и приветствия в честь Красной Армии, нашего Верховного Главнокомандующего и в честь Генералов и офицеров Красной Армии, было большое количество антифашистских выкриков: "Смерть Гитлеру", "Смерть фашизму", "Сволочи, чтобы они подохли".
С затаенной ненавистью и глубоким презрением смотрят на этих оборванных и грязных "завоевателей" москвичи. они знали, что это - убийцы наших братьев и сестер, грабители, факельщики, насильники. Но организованность и дисциплина советских людей сказались и здесь - на всем пути следования колонн военнопленных парила исключительная сдержанность и внешнее спокойские, не произошло ни одного эксцесса, ни одной попытки дать выход обуревавшим всех чувствам гнева и возмущения.
Столь же организованно произошла и погрузка в эшелоны. В точно назначенный срок они отбыли к местам своего назначения.
("Известия", 18 июля)