НА ФРОНТАХ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОИНЫ
БОИ ПОД ГОРОДОМ К.
(От специальных корреспондентов «Красной звезды»)
Город живот обычной жизнью, и при взгляде на шумные улицы трудно представить себе, что в нескольких километрах отсюда идут жестокие бои. Миновав центральную магистраль с ее оживленными магазинами, учреждениями, театрами, наша машина свертывает влево. Чем ближе мы подъезжаем к окраине, тем явственнее доносятся до нас орудийные раскаты, тем все более напоминают о фронтовой обстановке домики с заколоченными окнами, порванные снарядами телеграфные провода, движущиеся к югу колонны войск и обозы. Под густыми ветвями столетнего дуба мы оставляем «эмку» и поднимаемся по булыжной мостовой к крайним домикам, утопающим в фруктовых садах. Здесь огневые позиции артиллерии.
Эти места хорошо нам знакомы. Два-три дня назад немного правее отсюда проходила наша передовая линия. Глубокие воронки от снарядов, осколков, мин, следы от пуль на заборах, на стенах — все говорит о происшедшем здесь упорном бое.
Но сегодня обстановка изменилась. Враг оттеснен, и артиллерия, сменив позиции, бьет по отступающему противнику. Один за другим гремят залпы 122-мм. орудий, сотрясается воздух. Сыплются на землю незрелые яблоки. Вот кто-то из номеров, подхватив налету яблоко, утоляет им жажду и снова склоняется к орудию. То и дело от гаубицы до гаубицы передается команда.
Стрельба ответственная: необходимо подавить огневые точки противника, находящиеся на расстоянии 8 километров. Артиллеристы, поддерживавшие пехотинцев, стараются вовсю. После каждого залпа старший! на батарее лейтенант Московии и докладывает политруку Королеву:
— С наблюдательного пункта сообщили: уничтожены два миномета.
—С наблюдательного пункта сообщили: подавлена пулеметная точка.
Вместе с артиллерийским разведчиком Проценко мы направляемся на передовые линии. Путь наш лежит у подножия высоты, вклинившейся в город: назовем ее условно — высота Клин. Она сплошь покрыта густым лесом. Кое-где белеют многоэтажные дома, дачи, коттеджи. Еще позавчера эта высота была занята немцами. Некоторые дома сожжены артиллерией, стены их пробиты снарядами.
Врага приходилось отсюда буквально выкуривать. Он оставил на высоте Клин много трупов.
Город остается позади высоты Клин, только небольшой частью лесного массива уходящей далеко на юг. Мы углубляемся все дальше и дальше в лес. Узкая лесная дорога вьется по взгорьям.
— Идите по моему следу,— предупреждает Проценко. — Здесь всюду немецкие мины.
По этому лесу, очищая от врага подступы к городу, гнал фашистов полк майора Попкова. Мы видим следы поспешного бегства немцев. Вот окопы, оставленные врагом. Фашисты думали расположиться здесь с удобствами. Они натаскали сюда из дач подушки и одеяла, а кто-то приволок даже матрац. Но все пришлось бросить: чемоданы, радиоприемники, патефоны — все награбленное в короткие часы пребывания их на высоте Клин. Вместе с награбленным фашисты бросили и вооружение. Частично его уже собрали. Однако еще на дороге и лесных полянах мы видим груды из ящиков с боеприпасами, винтовки, автоматы, десятки разбитых павозок и машин.
На коробках для пулеметных лент — французские марки, на винтовках— французское клеймо. 95-я немецкая пехотная дивизия генерал-лейтенанта Сикс фон Армин, триумфально шествовавшая по Франции, бежала от порода К. под ударами красноармейских полков.
Отступая, немцы оставили в лесах немало ловушек, знакомых нам еще по Финляндии: под деревом лежат часы, неподалеку — саквояж, сбоку валяется бритва, на бруствере оставленного окопа — кошелек. Это приманки, под которыми спрятаны мины.
Короткой очередью трассирующих пуль дает о себе знать «кукушка». По опыту мы знаем, что сейчас в этом направлении будет бить миномет. Действительно с грохотом рвутся мины. Припадаем к земле...
«Кукушки» обычно корректируют огонь; они дают знать своей артиллерии и минометам о наиболее важных целях. Немцы широко применяют «кукушек» в лесных боях и в борьбе за населенные пункты. Поэтому уничтожение «кукушек» имеет немалое значение. Сегодня утром на этом участке отдельные бойцы по своей инициативе обнаружили и уничтожили несколько автоматчиков, а артиллерийский разведчик Виктор Зобнин привез в штаб живую «кукушку».
Лесная тропинка приближалась к месту боя. Все чаще приходится перебегать и переползать: в разрывы мин и снарядов врываются отдельные звуки пулеметных очередей.
Из-за поворота тропинки навстречу нам на полном галопе выскакивает всадник в лихо заломленной пилотке. с веселым липом.
— Связной!—провожая дружеским взглядом всадника, говорит Проценко.—Видать, с хорошим донесением.
Неожиданно Проценко останавливается у разбитого снарядом дуба,
сбрасывает с себя пилотку. К дубу прибита свежая дощечка, на которой цветным карандашом тщательно выведено: «Сенаторов Константан Федорович, 1910—1941. Погиб в боях с фашизмом». Легко раненый боец, кладущий на могилу у дуба венок половых цветов, поясняет:
— Наш командир батареи...
Мы подползаем к передовой линии как раз к моменту подготовки к атаке. Обстановка на участке полка такая: враг, откатившийся от своих первоначальных позиций примерно на 7 километров, закрепился на опушке леса, что у хутора Т. В лесу возведены полевые укрепления. Там сосредоточен пехотный полк. Нашу линию от линии фашистов отделяет поляна глубиной в 300 метров.
Немцы ведут интенсивный минометный огонь Очереди мин разрываются рядом. Есть раненые. То и дело справа, слева и сзади раздаются звуки, напоминающие собой выстрелы. Может показаться, что противник перешел фланги и заходит в тыл. Но это обманчивое впечатление...
— Это — пули «дум-дум»,— говорит нам комиссар полка Гайдуков. — Ударяясь о дерево, они разрываются и производят звук близкого ружейного выстрела. Немцы часто прибегают к такому методу ложного окружения, но эта уловка известна уже каждому бойцу.
Красноармейцы этого полка — недавние шахтеры, металлисты, учителя, агрономы, колхозники — прошли уже немалую боевую школу. Бой научил их разгадывать хитрости врага, выслеживать его, применяться к местности, смело идти в атаку. За короткое время они приобретают навыки. которые в мирной обстановке даются годами учебы. У них начинает появляться особая фронтовая повадка: умение различать калибры снарядов по их полету, примерно определять место их паления, по шуму мотора узнавать вражеские самолеты, не кланяться каждой летящей мине, а лишь той. которая может разорваться рядом. Это дает только фронт, только война.
Близится атака. Из окопов мы наблюдаем, как метко бьют батареи, в которых мы побывали утром От 122-мм. снарядов валятся па земь деревья на опушке леса, занятого врагом. Все реже и реже огрызаются немецкие минометы. Наша пехота накапливается на рубеже для атаки. Мы на левом фланге батальона капитана Павленко. Едва артиллерия переносит огонь в глубину вражеской обороны, капитан поднимается во весь рост и, пронесшись вперед, увлекает за собой батальон.
С опушки леса раздается несколько пулеметных очередей. Кто-то впереди падает. Павленко? Нет, мы снова слышим его голос: «Ко мне! Вперед!» II несколько бойцов, опередив своего командира, бросаются к немецкому пулемету...
Кто они, эти герои, расчистившие путь батальону? В пылу боя их трудно найти, невозможно узнать их Фамилии...
Бой переносится в лес. Один за другим падают немецкие блиндажи за хутором Т. Северная окраина хутора уже занята. Справа, загибая фланг немцам, подходит другой батальон. Фашисты, беспорядочно отстреливаясь, отходят.
Этот бой — лишь небольшая часть операции, развернувшейся на подступах к городу К. Мы торопимся на другие участки, чтобы к вечеру объехать освобожденные от врага населенные пункты. Наши части на различных участках продвинулись ужо на 10—12 километров вперед.
По пути мы заходим на командный пункт соединения. Нам сообщают, что уже хутор Т. полностью занят полком майора Попкова.
Кстати, тут допрашивают пленных. Интересно их мнение о сегодняшнем бое. Вот сидит перед нами человек с крысиной мордочкой, с маленькими бегающими глазками под выпуклыми стеклами роговых очков. Это ефрейтор 280-го пехотного полка Отто Циммерман, преподаватель арийской истории из г. Кассель. Этот стопроцентный ариец больше всего недоволен нашей артиллерией. Сегодня она особенно была страшна: от снарядов невозможно было нигде укрыться.
— В этих ужасных боях под К.,— заявляет Циммерман,—наш полк потерял свыше 70 процентов своего состава. В моем батальоне осталось только 200 человек из 680.
По утверждению другого пленного, солдата 279-го полка Вильгельма Зюдгельтер, в его роте, которой командует лейтенант Пайс, из 150 солдат осталось 20.
Дальнейший путь мы проделали на «эмке». Мы идем по правому флангу наших войск из села в село. По этому пути отступали 41-я и 99-я немецкие пехотные дивизии. Что на-; делали фашистские разбойники за короткие часы хозяйничания в этих местах? Разграбленные лавки, сожженные хаты, трупы расстрелянных людей за последние минуты перед отходом.
В селе Н. запылают в могилу труп мальчика. Его грудь пробита немецким штыком. За что? Что он совершил? Когда немецкие солдаты уводили со двора корову, он пытался удержать ее детскими ручонками.
В селе Г. мы входим в хату. На столе лежит убитая девушка. Невозможно без содрогания смотреть на нее: вырезанные груди, исколотое штыком тело. Кто она—так и не удалось установить местным жителям,— до того изуродовало ее лицо.
Темнеет. Издали доносится канонада. Наступление продолжается.
Мы возвращаемся в город К. На небе, освещенном луной, вырисовываются темные контуры господствующей над местностью высоты Клин. Занимая па несколько дней высоту Клин, немецкое командование, как показывают пленные, готовилось ужинать в городе К. Этот несостоявшийся ужин, по точно установленным данным, обошелся немцам в двадцать тысяч убитыми и ранеными.
А. ШУЭР. Б. АБРАМОВ.
ЮГО-ЗАПАДНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ.
(«Красная звезда»).