„Кремлевские куранты“
Молотовский драматический театр
«Кремлевскими курантами», пьесой Н. Погодина о гении Октябрьской социалистической революции, о создателе и организаторе нашего советского государства, о великом и простом, о гениальнейшем и человечнейшем человеке Ленине, начал свой сезон Молотовский театр.
Идеи Ленина — Сталина вдохновляли наш народ в дни борьбы за победу величайшей в истории революции. Образы Ленина и Сталина вдохновляли и вдохновляют наш великий советский народ в его борьбе за построение нового общества, в его борьбе за независимость и свободу родины. Сейчас, в тяжелые для нашей страны дни, когда решается вопрос — быть или не быть ей свободной и независимой,—вновь и вновь мы обращаем свою память к замечательному образу Ленина. В его учении, в его мыслях, в его неистребимой воле к победе, в его мечтах, как и в учении, мыслях, непреклонной воле к победе нашего учителя и вождя Сталина, черпаем мы новые и новые запасы бодрости духа силы воли, стремления к победе во имя родины и ее счастливого будущего.
Ленин—человек величайшей мечты, гениальной прозорливости, необычайной способности заглядывать в будущее. И неизмеримой силы мысли. Об этих качествах говорят «Кремлевские куранты». И рассказывая по-новому об этих качествах Ленина в отдельных случайных эпизодах (восстановление кремлевских башенных часов и др.), пьеса заражает зрителя мужеством, верой в конечную победу нашего дела, дела правого. Вспомните встречи Ленина и матроса Рыбакова с профессиональной нищенкой на Кремлевской набережной. Вспомните, как она обвиняет их в том, что они хуже нищих, когда у Ленина не оказывается денег, чтобы подать ей милостыню. И разговор Ленина с Рыбаковым о нищей России, о черной пропасти, какую она тогда представляла собой. И тут же, тотчас после этого вопрос, обращенный к Рыбакову— «Как вы полагаете, пройдет у нас электрификация?»—вопрос, в котором мы чувствуем утверждение созидательной силы советского строя, огромную веру в творчество масс, в реальность мечты о новой сильной, богатой, цветущей, счастливой России. Той страны Советов, как стала Россия уже после смерти Ленина силой сталинского гения и какую сейчас мы защищаем грудью от нашествия фашистских вандалов.
Театр, значительно обновленный, пополнившийся новыми серьезными актерами и руководителями, в состоянии дать большой серьезный спектакль. Свидетельство этого — постановка «Кремлевских курантов»— спектакля, говорящего о большой режиссерской работе постановщика— нового художественного руководителя театра И. С. Ефремова, о глубокой серьезной работе коллектива и, в частности, А. Г. Шейна, выступающего в роли Ленина.
Подлинный ленинский образ в такой пьесе, как пьеса Погодина, может быть нарисован и показан только при условии, что весь спектакль будет пронизан духом Ленина. Театру в большой мере удалось это. И значительная доля заслуги в этом Шейна. Актер этот обладает очень удачными внешними данными для роли Ленина. И он умело использует эти данные. Но не в этом дело. Дело в том, что Шейн, используя свое внешнее сходство, хорошо изучив и используя некоторые ленинские манеры, жесты, движения, известные по многочисленным фотографиям, портретам, воспоминаниям о нем и т. д., главное внимание обращает на внутренний характер образа Владимира Ильича. Он не превращает фигуру Ленина в каталог фотографий, он не боится движений, жестов, которые нигде ни на каких фотографиях не запечатлены, он играет живого человека. Он показывает Ленина в движении его мысли, действенной, энергичной, в его простой человечности и в его величии. Таков он в сцене на Кремлевской набережной, в обоих сценах в Кремле, в ленинском кабинете, наконец, в последней сцене. Очень жаль, что театр выпускает прекрасную сцену в избе у Чуднова, ярко показывающую Ленина в обращении с самыми разными людьми в простой бытовой обстановке. Здесь, кажется мне, Шейн мог бы дать еще несколько ярких, запоминающихся штрихов в характеристике ленинского образа.
Большой силы выразительности достигает Погодин в первой сцене в Кремле, где встречаются Ленин, Сталин (арт. В. А. Бескин) и Дзержинский (которого очень просто, естественно и выразительно играет В. Н. Емельянов) с саботажником старым инженером Забелиным и с энтузиастом-часовщиком. Эта сцена, кстати сказать, прекрасно сделана, режиссерски и актерски. Вспомните, как мягко и тонко ведет Шейн разговор с часовщиком, как заразительно хохочет он над его рассказом. И вспомните другое место спектакля—речь Ленина в Кремле перед рабочими и крестьянами. «Надо смотреть вперед и мечтать... с верой в себя, с волей к мечте, когда от мечты до ее осуществления в тебе самом нет преград, когда ты своими руками из мечты создаешь жизнь..». Эти слова Ленина зажигают, вдохновляют, двигают человека вперед. В этой сцене, как и в сцене с часовщиком, весь Ленин, с его порывом в будущее, с трезвым учетом действительности, с его огромной человечностью, чертами, которые великолепно выражены Шейном.
Очень хорошо играет М. Н. Розен-Санин роль инженера Забелина, перерождающегося под влиянием ленинского обаяния. Тонко и выразительно изображает Б. Е. Знаменский часовщика, увлеченного идеей не только восстановить кремлевские куранты, но и заставить их играть «Интернационал». Ряд других актеров также успешно справился со своими ролями. Это А. А. Кобелев—матрос Рыбаков, Г. Ф. Градова—Маша, Е. В. Пояркова—нищая, А. С. Буринский — оптимист.
Постановщик Ефремов добился главного: Ленин в спектакле—центральный образ. К нему стягиваются все нити. Линия Забелина, линия взаимоотношений Рыбакова с Машей правильно оттеснены на второй план. И если некоторые места спектакля менее удачны (слишком суматошная и, может быть, ненужная сцена у Иверских ворот, звучащая довольно пусто), то в целом он производит очень хорошее впечатление.
Образ Ленина, главенствуя в спектакле, окрашивает весь его. Зритель выходит из театра, неся в себе частицу ленинского духа, зараженный его неиссякаемой верой в победу, готовый на любое дело, которое нужно для блага родины, для защиты мечты о новой жизни, к которой звал Ленин, для защиты мечты, осуществленной гением Сталина, от посягательств сегодняшнего фашистского врага.
С. ГИНЦ.