Вечернее сообщение 18 марта
В течение 18 марта на фронте ничего существенного не произошло.
18 марта уничтожено 44 немецких самолета. Наши потери—16 самолетов.
***
В течение 17 марта частями нашей авиации уничтожено и повреждено 6 немецких таков, 55 орудий, 12 зенитно-пулеметных точек, 53 миномета, 185 автомашин с войсками и грузами, около 100 повозок с боеприпасами, 7 автоцистерн с горючим, взорвано 4 склада с боеприпасами, рассеяно и частью уничтожено до 2 батальонов пехоты противника.
***
На одном из участков Западного Фронта наши части за 5 дней боевых действий уничтожили 34 немецких ДЗОТ'а, 116 блиндажей,6 танков, 3 орудия, 7 минометов, 9 пулеметов и захватили 3 танка, 13 орудий, 35 пулеметов и другое военное имущество. Противник потерял только убитыми до 3 тысяч солдат и офицеров. На другом участке 2 батальона немецкой пехоты при поддержке 3 танков предприняли контратаку. Наши пехотинцы совместно с танкистами отбросили противника, нанеся ему большие потери. На поле боя осталось свыше 200 вражеских трупов и подбитый немецкий танк.
***
Наша часть, где командиром тов. Усачев (Калининский Фронт), за несколько дней упорных боев с противником в районе одного крупного населенного пункта уничтожила 1230 немецких солдат и офицеров. Среди захваченных нашими войсками трофеев—11 пулеметов, 2 орудия, 3 миномета, склад со снарядами и минами. Разбито 28 ДЗОТ’ов, уничтожено 18 станковых пулеметов и 2 противотанковых орудия.
***
Наши разведчики зашли в один занятый противником — населенный пункт. Рабочий Иван Коваленко указал нашим бойцам место, где находились немецкие солдаты. Во время схватки советских разведчиков с врагами тов. Козаленко застрелил одного солдата и задержал немецкого офицера.
***
Выбитые из одного населенного пункта на Северо-Западном фронте немцы стали подтягивать резервы для контратаки. О подходе резервов противника узнал колхозник В. и сообщил об этом в партизанский отряд. Партизаны устроили засаду на опушке леса и, подпустив немцев на близкое расстояние, открыли по ним огонь. Отступая, гитлеровцы попали на минное поле. На минах взорвались 4 автомашины с солдатами.
***
Пленный лейтенант 9 роты 260 полка 113 немецкой пехотной дивизии Ганс Гофакер рассказал: «Наша дивизия была разгромлена в сентябре прошлого года. В течение 48 часов из ее рядов выбыло до 60 процентов личного состава. Осенью остатки дивизии были переброшены в Югославию на борьбу против сербских партизан. Местные жители при первом удобном случае наносили нам удары в спину. Постоянные набеги партизан измучили нас. Ночью мы боялись выходить на улицу, так как там часто убивали немецких солдат. Одного часового задушили на посту. В конце декабря дивизия неожиданно была снова переброшена на советско-германский фронт. Известие о возвращении на советско-германский фронт вызвало в частях крайнее недовольство. Солдаты ругались и проклинали свою судьбу. Солдат Паули— первый балагур и весельчак—совсем преобразился, помрачнел. Он все время плакал и молился. Унтер-офицеры Кленклер и Винд вслух говорили, что при первой возможности они сбегут из части. Последний бой, в котором участвовала девятая рота, длился всего 45 минут, Из моего взвода уцелел только я один». В заключение пленный Гофакер сообщил. что в декабре перед отъездом на фронт он был у своих родителей в городе Везель. «То, что я увидел там,— рассказывает Гофакер,—произвело на меня безотрадное впечатление Мужчин почти не видно на улицах. Царит голод. В декабре, например, в Везеле по карточкам не выдали ни грамма жиров. Настроение у населения подавленное. Лица у всех истощенные и измученные».
***
Немецкий ефрейтор Грюнемюллер писал своим родителям: «Не пугайтесь и не расстраивайтесь, но я вам опишу, каково нам приходится в России. Мы находились в маленькой деревне, откуда нам пришлось быстро смотаться. Два дня нас преследовали и гнали. Стрельба не прекращалась ни на минуту... Никто и ничто не спасет нас, мы теряем надежду»...