Урал. Отрывок из поэмы
Едва рассвет вставал над тучей рваной,
Мы, освежив усталое лицо,
уже бежали к темным котлованам,
где оплывало дымное кольцо ночных костров;
где девушки, ребята и женщины
(мужчины шли на фронт),
топтались молча на снегу немятом и ставили станки.
Торчал ребром край низенького неба.
С полугорья стекала красноватая руда.
И столько ярости и столько горя
нас осеняло средь снегов и льда,
что и без стен, без крыш,
в землянках мокрых,
кончая утомительный монтаж, мы жили.
И окрашенные охрой станки гудели.
Голубой вольтаж и голубой огонь печей плавильных
преображали желтую руду
в металл блестящий.
Бились в пене мыльной
станки на увеличенном ходу.
И в этом чуде было больше чуда,
чем мог себе представить человек;
и длинноствольные тела орудий на кранах плыли.
Красноватых век поднять не в силах, люди продолжали
чудесный подвиг, начатый, когда мы нашей грудью армии держали, на поезда грузили города.
Здесь было не до сна.
Сосна кривая качалась на пронзительном ветру.
Вчерашний дом под нею и сараи
цехами становились по утру.
Еще ни потолков, ни перекрытий, ни стен вокруг, но пламень ярко-ал,—
и стал орудием металл отлитый.
О, житница войны — Седой Урал!
И девушки с горячими глазами,
качаясь на ветру, клонясь ко сну,
дежурили бессонными ночами (мужчины уходили на войну), и строили
Ремесленных училищ воспитанники — по пятнадцать лет —
шли к доменным печам.
— Скажи, осилишь?
— Нам Сталин приказал, так разве ж нет?
И старики с горячих печек, с пенсий,
годами не вздымавшие кирки,
вдруг строились в ряды с шахтерской песней
и уходили в шахты, в рудники.
* * *
Уже от Молотова до Челябы,
вздымая вверх кинжальные штыки,
просили назначения у штабов уральские ударные полки.
Охотники и лыжники в примятых
ушастых шапках, в теплых сапогах,
перекрестивши груди автоматом,
они уходят, как идет пурга
вдоль по Уралу, меж речных излучин,
крутя поземку по крутой земле, —
во вражий тыл.
И упадет беззвучно,
кто встретится им в леденящей мгле.
Они не позабыли славу предков,
входивших в Пруссию.
И ныне сын
отца припомнит, чтобы пулей меткой
разить вернее, как старик просил.
И многие тогда легли без силы в чужом краю,
и просит сына мать найти отца безвестную могилу,
убить врага и крест поцеловать.
Они проходят шагом безупречным по синим тропам.
Братьев и сестер они встречают на лугах поречных,
где ледовитый ветер хлещет с гор,
бросал настежь двери и ворота,
швыряя снег на мерзлые станки,
но около мортир широкоротых
с почтением замедлят шаг полки.
И принимая грозные подарки,
веселый лейтенант опустит взгляд
под встречным взглядом, трепетным и жарким,
водительницы фронтовых бригад.
Запомнит девушку под темной вьюгой,—
дрожит потрескавшаяся рука,—
и гордость за суровую подругу
ударит ненавистью на врага!..