Провокационная стряпня о „покушении на Папена проваливается с позором
АНКАРА, 9 декабря. (ТАСС). Сегодня на утреннем заседании анкарского суда, продолжающего вторичное слушание дела о «покушении» на Папена, неожиданно выступил подсудимый Сулейман, заявивший, что он отказывается от всех данных им ранее показаний «Я не могу и не хочу больше вас обманывать, господа судьи,—заявил Сулейман,— как я это делал раньше. Все мои показания выдуманы Абдурахманом. Меня заставили дать эти показания, меня заставляли так говорить. На предварительном следствии меня били, мне не давали пить и не давали спать 6 дней и 6 ночей. Я не выдержал и согласился под конец давать лживые показания. Я заявляю, что, на самом деле, я никогда в моей жизни не был в Советском посольстве, что я не знаю никого из сотрудников посольства и что я никогда не был знаком и не встречался с Павловым и Корниловым и не знакомил их с Абдурахманом. Все это ложь, ложь, и еще раз ложь. Я заявляю далее, что убитый при взрыве человек вовсе не Омер, так как Омена я видел после взрыва, и могу этот факт доказать показаниями свидетелей. Я умоляю дать мне переводчика, ибо мне трудно объясняться по турецки. (Примет. ТАСС: Сулейман по национальности босниец). Тогда я раскрою все тайны этого дела и все секреты и докажу, что я говорю сейчас правду».
Свое сенсационное заявление Сулейман, до сих пор отличавшийся на заседании суда косноязычием, произнес громко и четко, и его слова, сказанные с большим волнением и убежденностью, произвели на всех присутствовавших большое впечатление. Публика в зале загудела, зал наполнился возгласами изумления. Судьи опешили, заместитель прокурора Кемаль Бора от растерянности и волнения побагровел. Заволновались и журналисты, сразу понявшие, что на их глазах произошло событие. одним ударом опрокинувшее инсценировку «покушения» на Папена и всю затянувшуюся на долгие месяцы провокационную стряпню вокруг этого «дела», направленную против советских граждан.
Придя в себя от первого испуга, Кемаль Боря обратился к суду с заявлением о том, что он просит не верить Сулейману, что, «повидимому», он подпал под влияние Павлова и Корнилова и что заявление Сулеймана свидетельствует не только, о том, на сколько ослабла дисциплина в анкарской тюрьме. Прокурор сделал это заявление в истерическом тоне, пытаясь произвести впечатление на суд и публику выкриками и жестами, но, видя, что все продолжают находиться под сильным впечатлением слов Сулеймана, обвинитель совсем расстроился и на глазах у публики расплакался.
Сулейман немедленно ответил прокурору с места «Что там говорит прокурор? В тюрьме я ни разу даже не видел русских, я там строго изолирован. Будет лучше, если прокурор расскажет, как мне шесть суток не давали спать и пить. Но я решил, что больше обманывать не стану. Пусть мне дадут хоть двадцать лет тюрьмы, но я не буду больше обманывать, я теперь буду говорить только правду. Умоляю суд, дайте мне переводчика, я все докажу».
Несмотря на все просьбы Сулеймана, суд отказывает ему в переводчике.
Снова присутствующий в зале суда гитлеровский агент «защитник» Карачай что-то суфлирует Абдурахману, после чего тот сонным голосом повторяет несколько заученных фраз насчет того, что Сулейман попал пол «влияние» русских. В поведении Абдурахмана чувствуется, что и он понял, с каким позором проваливается вся провокация.
Председатель суда объявляет перерыв до 2 часов для.