Коварные приемы фашистских извергов
Ниже мы печатаем два документа, показывающих, к каким коварным и подлым приемам прибегают немецко-фашистские мерзавцы, как вербуют они своих агентов для распространения вражеских, провокационных слухов. Творя чудовищные зверства, гитлеровцы засылают своих агентов-провокаторов в наш тыл со специальным заданием лгать, будто фашисты хорошо обходятся с советскими людьми. Удесятеренная бдительность всего советского народа, беспощадность к распространителям всяких вражеских слухов - вот та стена, о которую разобьются подлые замыслы немецко-фашистских извергов.
Письмо в редакцию.
Уважаемый товарищ редактор!
Очень прошу вас напечатать мое письмо в газете. Я был в плену у немцев и хочу рассказать о том, что там видел.
Я-крестьянин Смоленского района и захватили меня немцы в городе Смоленске. В плену я был четыре дня. Меня посадили в подвал одного дома, в котором было еще пять человек жителей Смоленска. Каждый день нас вызывали на допрос. Допрашивали по одному.
При первом допросе немецкий офицер сказал, что меня отпустят, если я соглашусь выполнять задания немецкого командования в тылу у Красной Армии. Об этом мне говорил офицер при каждом допросе. Он предлагал мне, чтобы я перешел линию фронта и советским жителям— рабочим и колхозникам рассказывал бы, что немцы со мной обошлись хорошо, что жителей они не трогают, что расстреливают они только евреев и коммунистов. Такие же предложения немецкий офицер делал и другим сидевшим вместе со мной пленным.
Три советских гражданина, которые наотрез отказались стать фашистскими агентами, с одного из допросов не вернулись, и, как потом я узнал, немцы их расстреляли.
Однажды офицер вызвал меня и с угрозой потребовал дать немедленно ответ. Я согласился, потому что боялся, что меня расстреляют. Офицер взял расписку, что я обязуюсь выполнять все задания командования немецкой армии на советской территории. Потом меня повели за город и показали, где нужно перебраться за линию фронта.
Когда я шел по городу, я наглядно видел, как хозяйничают немцы в Смоленске. Немецкие офицеры и солдаты грабят город, грабят квартиры. На одной улице я видел, как солдаты стаскивали в кучу одежду и другие домашние вещи. Хотя был день, но на улицах не было ни одного жителя города. На одной улице я видел трупы женщин и детей.
Самое тяжелое впечатление на меня произвел следующий случай. Примерно в двух километрах от города, недалеко от дороги, я видел, как три немецких солдата насильничали женщину. Женщина до того была истерзана, что не могла кричать. Она только стонала и слабым хриплым голосом звала на помощь.
От всего, что я видел, мне так стало муторно и плохо, что я решил рассказать через газету всем гражданам всю правду о себе и о зверствах немцев.
Товарищ редактор! Прошу вас, напечатайте мое письмо. Пусть все знают, кто такие немцы и как они хотят обмануть наш народ.
Смирнов Василий Яковлевич.
***
Уголовник—фашистский диверсант и провокатор.
На одно из оборонных предприятий гор. Москвы явился б. рабочий этого предприятия Семыкин Ефим Васильевич и стал требовать документы о своей прежней работе на этом предприятии.
На вопрос о том, где он находился после осуждения его за уголовное преступление, Семыкин начал давать путаные и неубедительные объяснения, показавшиеся работникам предприятия явно подозрительными.
Товарищи с предприятия немедленно доставили Семыкина в следственные органы.
При проверке личности Семыкина, оказалось, что он недавно вернулся из немецко-фашистского плена, незаметно обосновался на жительство в одном из рабочих общежитий, где втихомолку начал вести явно провокационные, вражеские разговоры о хорошем, человечном обращении немцев с пленными и советским населением, о мощи немецких вооруженных сил и о неизбежном приходе их в скором будущем в Москву».
В результате следствия Семыкин был разоблачен как диверсант и провокатор, заброшенный немецко-фашистским командованием в Москву с вражескими заданиями.
На следствии Семыкин показал: «Раньше я работал на военном заводе в гор. Москве. В июне м-це 1941 года я был осужден за уголовное преступление и отбывал наказание в гор. Дорогобуж. Затем меня перевели в гор. Ельню на рытье окопов. Когда город был занят немцами, я остался в городе. Немецкие солдаты меня арестовали и привели в штаб немецких войск. В штабе меня допрашивал немецкий офицер. Когда я сказал, что я заключенный, был осужден по уголовному делу, офицер стал со мной совсем иначе разговаривать. Он мне дал папиросу и потом велел меня отвести на свою квартиру. На квартире меня накормили и дали водки. Вечером пришел офицер, тот самый, что допрашивал меня днем. Он поставил на стол водку и закуску и налил мне целый стакан водки. Когда я выпил, он стал меня расспрашивать, кто я, где работал, есть ли у меня родные и так далее. Потом он меня спрашивал о моих знакомых и как живут рабочие в Советской России. Я ему все рассказал, что он меня спрашивал.
На второй день офицер опять позвал меня к себе и тоже поил вином. Так я прожил на квартире у офицера четыре дня. Каждый вечер он меня поил водкой.
В беседах со мной он мне говорил, что немцы скоро возьмут Москву, свергнут советскую власть и что такие люди, как я, только выиграют. Лично я всем этим рассуждениям не возражал, а поддакивал ему и жаловался, что я от советской власти пострадал, что за это я на нее крепко обижен. (Семыкин три раза судился за уголовные преступления).
Однажды офицер вызвал меня к себе и сказал, что у меня нет другого выхода, кроме оказания помощи германской армии в ее победе. «Тем более,—говорил он,— мы уже с тобой хорошо знакомы, и ты при необходимости всегда можешь рассчитывать на мою поддержку». Я молчал. Тогда он добавил, что если я хочу остаться в живых, то должен выполнять задания командования германской армии. Я дал согласие. Он мне подробно стал излагать, что я должен делать в тылу СССР. Он мне говорил, что я должен вернуться в Москву и устроиться работать на военном заводе и при первой возможности на заводе как-нибудь навредить. Дальше он мне говорил, что я должен везде—в трамвае, на улице и на заводе рассказывать, что не нужно бояться немцев, что они не трогают население, а хотят только уничтожить евреев и коммунистов. Потом он мне велел ходить на рынок, куда приезжают колхозники, и рассказывать это им и убеждать их, что они не должны уходить, когда приходят немцы, и беречь все свое добро и особенно хлеб. Я согласился делать все, что он говорил мне, и меня отпустили».
Вопрос: А как на самом деле немцы обращаются с населением в захваченных ими районах?
Ответ: «Конечно, не так, как говорил немецкий офицер. Я сам видел и в Ельне, и в других местах, как немецкие солдаты и офицеры грабят и убивают население, но мне строго за претили об этом рассказывать».