Кровью истекает Западная Украина
Более полутора лет, начиная с сентября 1939 года, быстро шагала вперед Западная Украина. Впятеро стало больше школ и научных учреждений, вдесятеро увеличилось число рабочих на старых фабриках, возникли десятки новых предприятий. Открылись новые больницы, амбулатории, детские ясли. Сеть библиотек охватила города и села. На полях, знавших ранее только плуг, появились машины. Быстро двинулось вперед сельское хозяйство. Огромные средства были затрачены на развитие городов и сел.
22 июня 1941 года вдоль Сана и Буга загремели выстрелы. Еще не рассеялся ночной мрак, как уже немецкие самолеты грохотом бомб, сбрасываемых на города, оповестили о начале войны. Отряды советских пограничников Красной Армии отступали, оказывая героическое сопротивление. На земли Западной Украины вторгнулась германо-фашистская армия.
23 июня пришли первые вести о том, что делают немцы в захваченных землях.
С началом войны из приграничных местечек начали поспешно эвакуироваться женщины и дети. За Равой Русской германский отряд задержал грузовик, в котором сидело около 20 женщин с детьми. Выстрелами из винтовок немцы расправились с матерями, а дети были заколоты штыками. Никто из ехавших не остался в живых.
В местечке Дубно немцы внезапно вторглись с юга. Часть мужчин успела уйти. Немцы согнали семьи партийных работников в большой овин и подожгли его. Около 20 женщин с детьми погибло в пламени.
Проходя через села, немцы старательно выпытывали в колхозах. Колхозников вешали немедленно. Придорожные деревья в Львовской и Дрогобычской областях послужили виселицами для десятков людей.
Началось массовое бегство населения, видевшего, что ему угрожает нечто более страшное, чем смерть - мучения, пытки и надругательства. Проселочные дороги, ведущие на Восток, заполнились людьми, уходившими пешком и без вещей, босыми и голыми...
Германские самолеты начали действовать. Посыпались бы на эвакуационные поезда. 24 июня под Львовом немцы разбомбили два вагона в поезде, где были только женщины и дети. Свыше 100 людей было убито наповал. Гитлеровские летчики опускались низко над дорогами, скашивая огнем пулеметов десятки и сотни людей. У местечка Бобрка, под Бережанами, возле Злочева, дорога покрылась кровью мирных людей, среди которых преобладали женщины и дети.
Бомбардировка совершалась днем и ночью. Фашисты бомбили объекты, не имеющие никакого стратегического значения. Первые крупные бомбы во Львове упали в центре города, где не было ни фабрик, ни военных учреждений, упали на пассаж Миколаша с его многочисленными магазинами и складами. Пассаж рухнул, погребая обломками свыше 70 человек.
Когда гитлеровские банды вступили во Львов, первыми жертвами пали евреи. Их немедленно начали выводить из домов, строить в шеренги и гнать по улицам под ударами ружейных прикладов.
Евреям приказали копать себе могилы. Под ударами прикладов, людей сбросили в ямы и закопали живьем. Никто из арестованных не возвратился домой.
1 июля начался погром под лозунгом: «Долой евреев и поляков!». Людей убивали на улицах, разбивали им черепа железными ломами и прикладами, выбрасывали на мостовую из окон домов. Раненых гнали по улицам под дикие крики и издевательства, падающих добивали прикладами, топтали сапогами. Около 400 людей погибло в первый день погрома.
На второй день была устроена выставка убитых в пассаже Гаусмана. У стен домов уложили изуродованные трупы. Страшную «выставку» открывал труп молодой женщины с ребенком. Штык, пригвоздивший дитя к матери, торчал в груди.
Вопреки ожиданиям гитлеровцев, «выставка» никого не устрашила. Наоборот, она вызвала страшную ненависть и злобу против палачей. В городе началось брожение. Фашисты, ни имевшие сильного гарнизона, переполошились. На четвертый день погромы были официально запрещены. Конечно людей и впредь продолжали убивать, но теперь уже только в помещениях.
В тот же четвертый день появилось гестапо. Начались «плановые» аресты интеллигенции, передовых рабочих и всех принимавших активное участие в жизни города. Арестованных отвозили в Винникский лес под Львовом и там расстреливали целыми сотнями. За четыре недели расправы гестапо с населением во Львове погибло 6 тысяч человек.
Издевательства и надругательства над жителями Львова усиливались. Евреям было приказано убирать руками стекла, которые после бомбардировки и погромов засыпали улицы. На углу улицы Коперника девушка-полька осмелилась подать платочек старухе-еврейке, ладони которой истекали кровью. Германский офицер подскочил и ударил девушку прикладом в грудь.
В третью неделю гитлеровского хозяйничанья во Львове был арестован и затем расстрелян бывший польский премьер, профессор политехнического института Казимир Бартель. Вместе с Бартелем расстреляны еще 16 представителей польской науки, профессора Львовского университета, медицинского и политехнического институтов.
Ужас объял город. Женщины вообще перестали показываться на улицах. Гитлеровцы нападали и насиловали девушек на улицах, убивая тех, кто осмеливался защищать жертвы.
Начались немедленно грабежи. Забирались все деньги, ценности и одежда.
Разрушен памятник Мицкевичу—дорогое историческое воспоминание для Львова.
Перед тем, кого не настигла пуля или палка, встал призрак голодной смерти. Склады и магазины, ранее принадлежавшие государству, закрылись. Разграбленные села не привозят ничего. А о том, чтобы немцы снабжали город, и речи быть не может.
— Львов сегодня—это большое кладбище, говорит поляк Норберт Бучек, мобилизованный немцами и в день своего прибытия на фронт сдавшийся в плен частям Красной Армии. Почти вся передовая интеллигенция погибла страшной смертью. Десятки тысяч жителей Львова вывезли в глубь Германии, неизвестно куда, на работу или в концлагери. Польский опыт показывает, что это все равно. Ни из лагерей, ни с «работ»—никто домой не возвращается.
Ведь нельзя забывать, что во Львове находился цвет польской интеллигенции. Здесь был известный политехнический институт, университет. Здесь, после сентября 1939 года, оказались крупнейшие профессора, из них много с европейскими именами, писатели, инженеры актеры, врачи, которых знала вся Польша. С ними начали, в первую голову, расправляться коричневые убийцы, превышая жестокости и свои преступления в Кракове, Варшаве и Познани.
Замерла культурная жизнь города. Были сожжены, библиотеки, разгромлены научно-исследовательские лаборатории. Перестали работать 4 театра Львова. С наступлением учебного года школы не открылись.
Террор разлился широкой волной по всей Западной Украине. В Бориславе тысячи людей погибли от пуль, тысячи—были вывезены в Германию. В Дрогобыче, Тарнополе, Станиславе, Ровно, Кременце происходили погромы и массовые казни, тюрьмы переполнились. Села были разграблены дочиста. Грабеж происходил—либо совершенно открыто, либо под видом «покупки». При этом, например, за корову платили 3 рубля 50 копеек, то есть по немецким расчетам (одна марка—десять рублей) немногим более одной трети марки.
Каждого подозреваемого в принадлежности к коммунистической партии, расстреливали после пыток и издевательства. Повсеместно производились обыски и допросы, чтобы обнаружить коммунистов опрашиваемым пробивали ладони и ступни штыками, жгли их каленым железом, выкалывали глаза, женщинам отрезали груди. С прибытием гестапо начинался террор систематический и организованный. Совершались аресты и массовые казни. Затем создавались «органы местной власти». При этом гитлеровцы широко использовали всякий уголовный сброд—людей, отбывавших наказание за бандитизм, кражи, взломы, убийство... Эти люди делались хозяевами жизни и смерти населения.
Бомбы и пожары начали дело уничтожения, гитлеровская армия—развила его, гестапо—завершило окончательно.
С каждым днем приходят все более мрачные вести. Немцы зверски расправляются с евреями, поляками и украинцами. Для этого расстреливают каждого десятого интеллигента, для этого истребляют рабочих, жгут польские села возле Тарнополя и Львова. Гибнет город, гибнет село.
Как крест над могилой, распростерлась свастика над землями Западной Украины. Но, несмотря на террор, гитлеровцам не удалось сломить людей. Акты саботажа и покушения на коричневых убийц все учащаются в Западной Украине, возникают все новые и новые партизанские отряды, борющиеся с захватчиками.
Истерзанная, истекающая кровью Западная Украина с несокрушимой верой ждет дня своего освобождения.
ВАНДА ВАСИЛЕВСКАЯ.
Киев, 10 сентября. (ТАСС)