КРАСНОАРМЕЙКА
Об уходящих на фронт колхозники сложили песню. Выстроившись перед зданием сельсовета, бойцы на прощание громко запели ее.
— Мы не станем хныкать, плакать,
В войне слезы нипочем,
С боевым штыком сталистым
Встанем все к плечу плечом.
Обеспечим стране славу
И на фронте, и в тылу,
За двоих работать станем,
За троих бить по врагу.
Кифая приникла щекой к брату, горячие слезы невольно выкатились из глаз. Украдкой, концом косынки смахнула их, весело посмотрела в лицо Салиху:
— Почему задумчив?
Не сразу ответил Салих. Вспомнил годы детства, нужду, протянутую за куском хлеба худую руку Кифаи и... пышные сады колхоза, с качающимися ветвями, ветвистыми яблонями, склоны бахчей, амбары, наполненные золотым зерном, сусеки колхозных амбаров, налитые пшеничным настоем.
Толпа подхватила на руки Салиха, поставила на трибуну:
— Говори!
Положив руку к сердцу председатель сельсовета Салих Хаев долго говорил о несметных богатствах страны‚ о счастливой зажиточной жизни трудящихся, о творчестве многонационального народа, о любимом мудром Сталине.
— Любите свою страну — цветущий сад. Во имя победы над врагом забудьте об усталости. Помните—здесь когда-то стояли черные с прогнившими сваями избы, в них вы мерзли и опухали с голода, а под окнами бродили стаи нищих. Нынче у вас все есть — есть теплая, сытая жизнь, новые избы, богатые урожаи. Вот что привлекает немецких князей и помещиков. Они снова хотят запрячь нас в плуги, нашим потом и кровью растить урожай. За свободную, счастливую жизнь идем мы все бороться. Не допустим врага на наши земли, уничтожим и разгромим фашистскую гадину.
И снова напомнил слова народной песни:
— За двоих работать станем,
За троих бить по врагу.
Как очутилась Кифая на трибуне,— не помнит. Протискалась вперед, хотела о чем-то спросить брата, но остановилась, ноги приросли к земле, слух — к словам говорившего. Ее подхватили под руки, оторвали от земли.
— Вот твой заместитель. Кифая будет председателем сельсовета.
Сердце забилось. За что такая честь. Справится ли? От волнения закружилась голова. Кто-то подбодрил, и Кифая твердо ответила брату и всем уходящим на фронт:
— Сады, взращенные вами, будут цвести и родить вдвое больше. Зерно заколосится густым урожаем. Лучшие плоды отберем и свезем вам на фронт. Если кликните клич, то и с винтовкой, с гранатой встанем все рядом.
***
В дни уборки, чтобы быстрее организовать работы, руководители колхозов, депутаты сельсовета спешили в колхозы, на колхозные дворы до рассвета, им нужно было проверить выполнение ночных нарядов, узнать, накормлены ли лошади, подготовлены ли сбруя, телеги. Рано поутру вместе со своим председателем сельсовета все выходили на работу.
— Помни, Гафиев, сегодня обязательно надо окончить уборку ржи,— говорит т. Хаева председателю колхоза «Красный Ирень».
— А у тебя, Баев, с молотьбой задержка. Смотри, чтобы «Красный Ишим» не отстал.
В 5 часов жнейки врезались в густой хлеб. Подрезанные стебли ровными рядами ложились на землю. Женщины быстро подхватывали их, ловко вязали в снопы. Хуже шла работа в артели «Красный Ишим». Здесь не поладилось что-то возле молотилки. Воспользовавшись остановкой машины, часть колхозников разошлась в лес собирать малину.
— Никак Кифая едет?—приложив руку к глазам, сказал кто-то из колхозников.
— Так и знала, что не все в порядке. Прислушалась—не ревет барабан. Значит молотилка стоит. В чем дело?
Колхозники рассказали о случившемся. Не с кем работать.
А Афризу Мунирову председатель встретила в малиннике. С лукошком, полным ягод. Значит — колхозницы в лесу. Африза за ягодой тянется, а Кифая на более спелую указывает: рви, мол.
Опустились руки у Мунировой. Не знает, что сказать. Покраснела со стыда, молчит.
— Да-а,— протяжно вздохнула Кифая,—помогаем фронту, нечего сказать.
— Я... машина, ведь не работала, стояла.
— Не век же ей стоять, а ты, вон, полдня в малиннике околачиваешься.
На опушке показалась вторая колхозница Диляфруз.
— И ты малинкой увлекаешься? Ну, пойдемте, вечером в правлении будем разговаривать.— Однако, говорить пришлось по дороге. Женщины, чувствуя свою вину, не оправдывались.
— Пошла одна, вторая. А ягода сейчас в соку, медовая, — сказала Африза.
— К тому же первый раз и случилось так, — вторила ей Диляфруз. Знали— председатель расскажет всей деревне об их недостойном поступке. Еще, чего доброго, дезертирами трудового фронта назовут.
Но Кифая начала рассказывать им о боях на фронте, о насилии фашистов над женщинами, об убийстве детей и стариков, о героических подвигах красноармейцев.
— Кровь там льется, а вы... малинка!
***
На гумне пыль коромыслом. Барабан, задыхаясь, звенит и ревет. Колхозники быстро подают на площадку снопы. Золотое зерно рекой льется с решета. Женщины, желая наверстать упущенное время, отказались от обеда, работают без перерыва.
Уже возвращаясь из колхоза «Магнитострой», Кифая снова заглянула на ток.
— 12 тонн намолотили—норма, — радостно встретил ее машинист Шайхеев.—А еще два часа будем работать.
Вечером рассыльный сельсовета обошел бригады.
— Красноармейки, сегодня в 9 часов вечера в сельисполком.
Комнату заполнили молодые женщины. Старухи ждали, что скажет Кифая.
— Мое слово короткое. Уборку растягиваем, молотьбу тоже. Слабо возим и хлебопоставки. К вам за помощью обращаюсь.
Поднялся шум. Кто-то оправдывался, что работает за двоих. Некоторые женщины уже крепко критиковали отстающих. Когда успокоились, председатель сельсовета предложила план.
На второй день работа в колхозах началась еще раньше. Деревня опустела. Даже детские ясли перенесли в поле.
Вот показалась жнейка. Но, что это? Вчерашняя вязальщица, т. Мугатурова — уже машинист. Взгляд сосредоточен, движения рассчитаны. Скошенный ею хлеб колхозница Шайнурова, учительница Хазиева и другие связывают быстро, в один миг.
— Как работают красноармейки? — спросила председателей колхозов Кифая.
Ответ был отрадный. Вместо 4 гектаров Мугатурова убрала 5 гектаров ржи, вязальщицы Шайнурова и Хазиева связали хлеб в снопы с площади 0,90 гектара каждая, при норме 0,35 гектара, выполнили работу за троих. Во всех колхозах 60 колхозниц выполнили сменное задание от 200 до 280 процентов, 46 колхозниц — от 150 до 200 процентов. Ни одного прогула среди женщин.
25 сентября колхозники деревни Ишим праздновали первую победу. Все колхозы на пять дней ранее, чем в прошлом году, закончили уборку зернобобовых культур. Радовалась этой победе и Кифая. Но... Еще не выполнены хлебопоставки. Много хлеба не обмолочено.
Словно на фронте, прозвучал голос председателя. Только вчера она вслед за братом проводила в действующую армию и мужа. Вместе с мужем ушло на фронт еще несколько человек. Но есть кем заменить мужчин. Проявившая себя на уборке Мугатурова стала бригадиром полеводческой бригады в колхозе «Красный Ишим» вместо ушедшего в Красную Армию Сагадиева. В артели «Магнитострой» руководство первой полеводческой бригадой взяла на себя т. Мулоярова. Многие женщины сами начали возить хлеб на ссыпной пункт.
Круглые сутки стали работать молотилки. Ряд женщин-старух в три смены готовит зерно. Кладовщик Хасанов по совместительству еще руководит работой зерносушилок, по суткам не оставляет своего поста.
Вместе с председателями колхозов Хаева организовала молотьбу в ночное время.
— Выполним госпоставки до Октябрьских праздников, —дали обязательство колхозники.
Оно было сдержано.
***
Вечером трещал мороз. Звонко хрустел под ногами снег. Бойцы всевобуча, дружно отбивая шаг, в полном вооружении с недавно сложенной в колхозе песней проходили мимо сельсовета. Председатель составляла отчет об оборонной работе.
— За время отечественной войны подготовлено 120 значкистов ПВХО, 60 значкистов ГСО. В каждом колхозе создана группа самозащиты. Кроме того, есть 80 человек активистов, среди них 55 женщин, активно помогающих сельсовету.
Знала, что записывала Кифая.
— В нашей деревне никто чужой не пройдет.
Рабочий день кончился. За окном сгустилась ночь. Кифая вышла на улицу. Мороз освежающе обжег щеки.
— Кем киля? (Кто идет?)—послышалось на перекрестке деревни.
— Узебезнеки (свои), — ответила бригаде обходчиков красноармейка Хаева, бодро зашагав к дому.
Ф. БУТЧЕНКО.
Ишим, Щ.-Озерского района.